Я бью уверенно и в самую точку. Троцкий – непревзойдённый оратор, как и король словесных поединков. Да и гордец – тот ещё.
— Вы смеётесь надо мной, господин Смирнов? Вы сумасшедший, быть может? — он картинно отступает на шаг, смерив меня взглядом с головы до ног. Однако, в глазах читается если не замешательство, то что-то к нему близкое. Но я уже нашёл слабину и уверенно её использую.
— Можете считать, что я буду представлять на этом поединке всё так ненавистное вам лично: буржуазную Россию и тот класс, против которого вы боретесь, Лев Давыдович. Я приду один и, если потребуется, с завязанными глазами – мне ровным счётом всё равно, где вы собираетесь. Для меня главное – присутствие на собрании если не всей партии, то основной части её руководства. И если вы не примете вызова, Лев Давыдович… Я обещаю: о вашей трусости обязательно узнают ваши коллеги-однопартийцы!..
Чуть понизив голос и подойдя вплотную, я добавляю полушёпотом:
— Я из вас котлету сделаю в диспуте, господин Бронштейн. Будьте же мужчиной, не дрейфьте!
Эй, эй… Похоже, зацепил-то я его не на шутку, ага? Тю-тю-тю… Драться с тобой на улице вовсе не входит в мои планы, поостынь, Давыдыч! На нас уже и без того прохожие оборачиваются, спокуха, Лев!
Троцкий и впрямь выглядит как человек, готовый сию минуту броситься с кулаками на обидчика: по лицу пошли красные пятна, гуляющие под кожей желваки живут своей собственной, отдельной от головы, жизнью. Крепко сжатые кулаки с побелевшими костяшками эффектно завершают картину – хана мне, очевидно. Неплохо я его зацепил, ведь умею же, ей-ей, когда захочу!
Надо отдать ему должное: после секундной вспышки гнева тот довольно быстро берёт себя в руки. Лишь покрасневшее лицо выдаёт внутренние эмоции человека, которого сильно задели за живое.
— Хотите диспута со мной, господин флигель-адъютант? — угрожающе наклоняется он ко мне. — Я предоставлю вам такую возможность, решено!
Тон его голоса не предвещает ничего хорошего, но я встречал и не таких.
— Я устрою с вами дискуссию. Но… — на секунду Троцкий задумывается. — Раз вы меня вызвали, полагаю, на словесную дуэль, то я вправе выбирать оружие, не так ли? Господин поручик?
— Так, — киваю я. А он соображает! Но – выбирай что хочешь, Лев Давыдович. Приму любое твоё решение.
— В таком случае, господин Смирнов, я согласен. Оружием станет выбранная мной тема дуэли… — он задумывается на секунду. Внезапно, его осеняет: — Я выбираю темой «Самодержавие как прогнившее, отжившее себя явление!». Не сдрейфите, господин Смирнов? Будете мужчиной? — возвращает он мне встречную любезность, улыбаясь свысока.
