Коляска с парочкой сворачивает на переполненный Невский, мы вслед за ней. Движение здесь оживлённое, и чтобы не потерять её из виду, мой кучер пристраивается почти вплотную. Старается! Я вновь возвращаюсь к размышлениям.
«…Стало просто убить, да. Стало пофиг почти на всё. На всё, кроме… Кроме, пожалуй, двух людей в этом времени – генерала Мищенко, который сейчас наместник и далеко, и… И Елены Алексеевны!..»
При мысли о любимой женщине моё сердце сжимается, причиняя боль. Сказать, что у нас всё просто – нагло соврать. Ну, не везёт мне в жизни на простых женщин, любые отношения перерастают в драму с двумя действующими лицами и всегда определённым финалом – долгим и тяжёлым расставанием. Уж не знаю, то ли я не создан для семьи, то ли выбор мой падал всегда на тех, кто не создан для неё… Загадка! Однако, сейчас всё происходит совсем иначе, не как раньше и сказать, что я не влюбился по-настоящему – опять же, похоже, нагло соврать. Влюбился. По-настоящему и серьёзно!
Примчавшись ко мне сюда, в Питер, проведя множество бессонных ночей у моей кровати… Как не похожа она на тех, кого я встречал в двадцать первом веке! И недавнее назначение её придворной фрейлиной её императорского величества – вполне заслуженно, конечно. В последнее время мы редко видимся – дел у Елены Алексеевны прибавилось с лихвой. Заметил её не только я один, похоже… И давно уже не улыбаюсь на солдафонские шутки Мищенко о предстоящей свадьбе. Потому что не смешно. Совсем…
— Господин офицер, встали они! — голос извозчика выводит меня из размышлений, и я возвращаюсь в реальность. Что? Где я?!..
Дождь закончился, и из-под мрачных, свинцового отлива туч робко высунулось северное, холодное солнышко. Наша коляска стоит. Та, что впереди – тоже. Они куда-то приехали? Что это за район, интересно? Где-то недалеко от центра, судя по каналу рядом? Хотя этих каналов в Питере… Сам чёрт ногу сломит, как в Венеции! Проходит мгновение, и из коляски впереди выпрыгивает худощавый человек с кудрявой шевелюрой и свёртком под мышкой.
— Н-но, пшла, родимая!!! — доносится до меня и передний извозчик трогается.
Я даже не раздумываю. Сунув обалдевшему от счастья скряге пять мятых бумажек, соскакиваю в липкую жижу, немилосердно забрызгав парадные брюки мундира. Плевать!
Человек впереди явно торопится, как и я – не обращая внимания на лужи. Возможно, он подслеповат и просто их не замечает – неудивительно, он ведь на всех фотографиях в пенсне! Он вообще – странный с виду, этот человек: худощав, с резкими движениями и весь какой-то угловатый, нескладный. Наверное, будь у него в руках копьё и щит, а рядом тощий конь, его легко можно было бы перепутать с Дон Кихотом… Романтиком и сумасшедшим своей собственной революции.
