Вместе с дамой и коробками я вываливаюсь, наконец, в дождливый Питер. Вслед за мной выходят и эти двое. Но оглядываться пока рано, стоят рядом, за спиной!!! Уфф!!! Не разбил хрусталь, мать? Ну, куда тебе поставить контрабандные ценности?
— Кучер, кучер!!! — оглушительно каркает экономная дама, указывая пальцем в даль привокзальной площади. — Кучер там!!! Нести туда!!!
К слову, главные башни «Суворова» били, кажется, значительно тише. И, кстати, скромней!
— Лучше всё же извозчика, убедили! — гогочет Оболенский снисходительно. — Зонт не при вас? Сочувствую!!!
Парочка обходит нас с обеих сторон и устремляется к извозчикам. Оболенский с раскрытым зонтом и его спутник, оказавшийся худощавым брюнетом с высоченной кудрявой шевелюрой, скромно шагает рядом. С каким-то увесистым свёртком. Нет, это точно – не Ленин!!! Ильич был лыс и – сила, нас учили! Дал бы он с собой так…
Подхватив порядком осточертевшие коробки и стараясь сильно не отставать, я двигаю вслед странной парочке. Соблюдая дистанцию и слушая наставления новообретённой, судя по их смыслу, хозяйки:
— …Молодые люди у вас, в Россия, очень некультурны! Немецкий молодой герр вежлив и всегда помогает старшим! А вы, военный – чему вас только учат в ваша армия?!.. Осторожней с хрусталём, слышайт? Быстрей, кучер уйдёт!!! Шнель!!!
Ах ты… Ильза Кох, понимаешь, недоделанная! Та мегера в Бухенвальде часом, не твоя внучка будет?
Всё же прибавив шагу и стараясь не дать Оболенскому со спутником далеко оторваться, я не верю своим глазам:
«Нет, таких совпадений просто не бывает… Если это тот, о котором я думаю… Не какой-то там Ильич, а настоящий, матёрый творец революции! Идеолог, по сути, жестокий и беспощадный её фанатик. Не словами, как Ленин, а делами доказавший, что пролить реки крови для него – раз плюнуть ради благих, как он полагал, целей… Если это он, чего явно не может быть, то встреча эта – точно, не простое совпадение!.. Ну, обернись же, покажись анфас?..»
И мои мольбы не остаются без внимания. Свёрток, что несёт под мышкой худощавый брюнет вдруг выскальзывает, падая в уличную грязь. Охнув и отчаянно всплеснув руками, человек оборачивается, нагибаясь за ним…
Сверкает стеклом пенсне, и окончательные сомнения испаряются, как не бывало: в так похожем на студента какого-нибудь технического вуза пареньке я узнаю личность, сотни раз встречавшуюся мне на просторах интернета. В книгах домашней библиотеки. В множестве исторических и не очень телепрограмм. В генетической памяти несчастного народа, в конце концов, прошедшего через Большой террор. Человека, наверняка незаслуженно забытого в советское время и тщательно затёртого из всех «Кратких курсов» и Больших Советских энциклопедий. Но без непосредственного участия которого, положа руку на сердце, не состоялось бы ни советское государство, ни те самые энциклопедии с «Курсами». Российского Робеспьера революции семнадцатого, зарубленного не ножом гильотины, правда, но ледорубом такого же фанатика как он в сороковом году в Мексике – государстве, давшем ему убежище в эмиграции.
