— …Огромный такой мальчишка! Будь он проклят со всеми своими пращурами!!! — выкатив глаза в служителя закона, дама добавляет пару звучных фраз на немецком. В переводе, скажем мягко, не нуждающихся.
— Мальчишка или огромный? — устало уточняет замотанный полицейский.
— Майн Готт! Огромный! Мальчишка!!! Доннерветтер, простите…
В открытое окно видна борода Сергея Юльевича – тот со скукой взирает на происходящее… Но окно открыл – тоже истомился, бедолага! Заметив меня, тот достаёт часы, щёлкая пальцем по корпусу. Знаю, знаю… Иду!..
Всё происходит неожиданно быстро. Молодой парень в котелке уверенно поднимает коробку, зажатую под мышкой. Что-то с силой дёрнув и сделав пару шагов к вагону, ловко забрасывает её в открытое окно. Где удивлённый Сергей Юльевич от неожиданности делает движение, чтобы поймать предмет.
Время останавливается. Возле поезда с возмущенным жестом замерла дама, в глазах пылает негодование вперемешку с немецкими ругательствами. Слушающий её вокзальный полицейский с красными глазами похож на статую – та ещё работа. Наверняка, и кража эта – не первая в его смену… Центральный вокзал Москвы, как никак! И даже молодой мужчина в котелке – тоже, замер, в прыжке. В убегающем от вагона Сергея Юльевича Витте, отчаянном прыжке.
Смешно, но за эту остановившуюся секунду я успеваю достать из памяти весьма многое, давно забытое. Откуда ни возьмись, перед глазами вырастает питерская брусчатка, по которой стучит карета в сопровождении нескольких жандармов – это вам не нынешние бронированные кортежи, цари в то время были куда как более скромны! И точно такой же молодой человек в костюме, бросающий коробку… А за ним ещё один – в ноги подошедшего к раненным казакам монарха…
А сейчас время снова пойдёт своим чередом, и тогда…
В моментально наступившей тишине я чувствую, как страшная сила отбрасывает тело назад, к зданию вокзала. Вместе с облаком дыма и осколков, вырвавшихся из места, что только что было окном вагона специального литерного поезда.
Вот, сейчас-то точно, всё? Прошёл без царапины всю Цусиму, миновал сопки Маньчжурии в тылах японцев, оставаясь целым и невредимым… И?.. Три метра от эпицентра взрыва, не больше… Всё?!..
Тишина проходит также внезапно, как и наступила, разражаясь вихрем звуков, врывающихся в сознание: женский визг, крики, жалобный стон, топот, брань… Звон в ушах от новой контузии. Это просто меня оглушило, не впервой…
Отплёвываясь и кашляя, я сажусь, ощупывая тело – жутко ноет спина, но я на неё грохнулся, так что ничего сверхъестественного. Рядом кто-то стонет – это Болик, он всё время ходил справа. Лежит лицом вниз, из-под кителя вытекает красная лужа – похоже, плохо дело… Лёлика нигде не видно – но по земле, смешавшись с кровью, рассыпана снедь из моего свёртка.
