— Большой снег выпал, — сказал старик, — да и сейчас продолжает сыпать.
Все посмотрели на окна, за которыми, действительно, хлопьями валил снег.
— И это милость аллаха. Будет больше корма животным и хлеба людям.
— Умирать так летом, а не зимой, умирать так сытым, а не голодным. Но, оказывается, смерть приходит, невзирая на зиму и лето.
— Так значит, никто из нас с вами не был на вчерашнем улаке?
— Почему же — никто? Я был на улаке. Прямо перед моими глазами его конь споткнулся и упал. Конь-то вскочил и побежал дальше, а вот Маматбай остался лежать неподвижно. Оказывается, он попал под коня. Конь своей тяжестью раздавил ему грудь и, кроме того, у него оборвалась шейная жила. Когда люди подбежали, кровь текла у него изо рта.
— Значит, душа человека, оказывается, живет в шейной жиле?
— Воля аллаха. Разве стал бы он, устроитель празднества, сам хвататься за козла, если бы смерть не пригнала его к этому месту?
— Да, козел — это только повод для смерти. Настал, оказывается, его смертный час, вот и все. Все мы рабы аллаха. Так, значит, было написано у него на роду.
— И мальчик остался сиротой. — Напомнил старик. — Сколько еще разных потрясений придется ему пережить, пока он достигнет совершеннолетия и сделается законным наследником богатств отца. И как поведут себя его три вдовы.
— Неизвестно, какие они окажутся вдовы… Бусинка не остается валяться на земле.
В это время на пороге появился суфий. Старик будто только и ждал его:
— Заходите, суфий. Как раз я собирался спросить у вас…
Суфий, дородный мужчина лет сорока пяти с лицом смугло-румяным, как хорошо выпеченная лепешка, с густыми мохнатыми бровями, вошел в комнату, сложил почтительно руки на груди и, поклонившись присутствующим, приветствовал их. Тем временем он успел оглядеть цепким взглядом всех, кто был в комнате.
— Почему задерживается погребальная молитва, суфий? — спросил старик.
— И не спрашивайте… — суфий сокрушенно и сожалеючи покачал головой.
— Не приходится ли дожидаться людей из отдаленных мест?
— Нет, нет, — снова покачал головой суфий, — все родные и близкие уже пришли.
— Так в чем же причина задержки джанозы?
— Мне кажется, что домуллы-имамы никак не сговорятся между собой.
— О чем им сговариваться? И почему же они так долго сговариваются?
Суфий пожал плечами и улыбнулся.
— Не скрывайте, скажите правду. Все мы здесь не чужие.
Суфий задумался, морщины на лбу его углубились.
— Говорите же, не заставляйте всех ждать.
— Я точно не могу судить, верно ли, нет ли… это ведомо только богу… Но, по-видимому, домуллы-имамы спорят о том, кто же из них имеет право прочитать упокойную молитву, — сказал, настороженно оглядываясь, суфий.
