– Почему тебя интересует кукла Пальмизано?
– И ты туда же! Да это не кукла Пальмизано!
Рассказал, как было дело.
– Я отправил людей за второй куклой.
– Зачем?
– Хочу сравнить. Посмотреть, насколько они одинаковые.
– А тебе-то что с того?
– Мими, если до тебя не доходит, не знаю, чем помочь. Потом объясню.
Галло и Галлуццо принесли куклу Пальмизано; он положил ее на пол рядом с первой.
– Как две капли воды! Господи Иисусе! – восхищенно пробормотал Галло.
– Разве такое возможно?! – засомневался Галлуццо.
У Монтальбано было что сказать, но настал час обеда, и он не стал отвечать.
Хотел снова разложить бумаги на столе, но их было столько, что он сразу передумал и, выходя, велел Катарелле к его возвращению навести порядок в кабинете и раздобыть лупу.
Ел он совершенно без аппетита и заслужил попреки от Энцо.
– Сегодня вы меня совсем не порадовали, синьор комиссар.
В прогулке по молу не было нужды, так что он сразу вернулся в контору. Прошел к себе в кабинет – и едва не окочурился.
Катарелла рассадил кукол в кресла: чисто кумушки за неспешной беседой.
Чертыхаясь, он стащил их на пол, оставив проход в полметра. На столе, вновь заваленном бумагами, лежала лупа. Взял ее, встал на колени между куклами и стал разглядывать пустую глазницу куклы Грегорио. Потом глазницу второй, той, что из мусорного ящика. Потом оторвал круглую латку над пупком одной, повторил то же с другой.
Спустя некоторое время со стороны двери послышался голос Мими.
– Вы что-то поняли, Холмс?
– Да.
– И что же?
– Элементарно, Ватсон. Я понял, что вы скотина! – отозвался комиссар, садясь за стол.
– Серьезно, что ты там разглядывал в лупу? – спросил Мими.
– Проверял, могу ли получить ответ на заданный вопрос.
– А именно?
– Отвечу тебе вопросом. По-твоему, две вещи, изготовленные в одно время, но попавшие в разные места и разные условия – скажем, два велосипеда, – могут износиться, потерять детали, прохудиться одинаковым образом и в одних и тех же местах?
– Не понял.
– Еще один пример. Представь: две женщины пошли на рынок и купили две одинаковые кастрюли. Спустя тридцать лет мы находим одну. Побитая, без левой ручки, со сколами эмали, в донышке две дыры – одна три миллиметра, вторая – два с половиной, на расстоянии четырех сантиметров. Ясно?
– Ясно.
– А потом находим в мусорном баке вторую кастрюлю с теми же самыми приметами: нет левой ручки, скол, две дыры и так далее и тому подобное. По-твоему, возможно, чтобы две старые кастрюли, которыми пользовались две разные женщины, скорее всего с разной частотой, выглядели одинаково?
