.
Дань играла важную роль уже при вручении ярлыка на великое княжение ханом Тохтой в 1304/1305 г. В промежуток времени между 1316 г., когда татары оказали Михаилу военную поддержку против Торжка, и 1317 г., когда Юрий получил великокняжеский ярлык, из источников невозможно извлечь никакого другого мотива, способного повлиять на изменение в состоянии ордынских настроений. Мнимые растраты средств Михаилом также были существенным аргументом его противников во время судебного процесса против тверского князя в Орде в 1318 г.
Несомненно, в наиболее мрачном свете Узбек представлен в одном из фрагментов «тверской» летописи. Там сказано, что еще до прибытия Михаила Ярославича в Орду (1318 г.) хан был настолько разгневан на него из-за наветов Кавгадыя и Юрия, что он приказал заточить в темницу высланного вперед княжеского сына Константина и уморить его там голодом. Узбеку все же посоветовали оставить двенадцатилетнего княжича в живых, иначе его отец не приехал бы в Орду[467].
Однако после того, как Михаил 6 сентября 1318 г. прибыл ко двору Узбека и «по обычаю одари князи и царицу, после самого царя»[468]. Узбек дал ему «пристава, не давали никому же обидеть его»[469]. Таким образом, ханский «гнев» на время был отложен. В первые полтора месяца пребывания Михаила в Орде ничего существенного не происходило. Лишь после этого Узбек приказал:
«что ми есть молвили на князя Михаила, сотворите има суд с великимъ княземъ Юрьем Даниловичемъ Московскимъ. Да которого правду скажите ми, того хощу жаловати, а виноватого казни предати»[470].
И по сообщению «тверской» летописи, перед судом предстали оба князя. Далее этот источник утверждает:
«Они же судившие не рекли правды к царю, и виною оболгали (т. е. Михаила) к беззаконному царю Озбяку.»[471]
Другие источники, гораздо более обстоятельно следующие за ходом событий (к примеру-московский свод конца XV в.), также подтверждают эту информацию. В этом своде сказано, что князья и бояре, прибывшие в Орду по приказу Кавгадыя, представили «многие грамоты со многими замышлениями».
Предположительно речь шла о взимании Михаилом даней, которые он не передавал татарам.
«…Михаилъ же правду глаголя и истину обличаше лживыя свидетельства их. Окаанный же Кавгадый и нечестив выи, самъ судья и сутяжеи, той же и лживый послухъ бываше»[472].
Неделю спустя Михаил, уже в оковах, предстал перед новым судом. Относительно расчетов с татарами он вновь представил доказательства своей правоты, ибо «он записывал все». Необходимость составления подобных справок, возможно, и повлекла за собой задержку с отъездом Михаила в Орду. Однако Кавгадый и Юрий в результате выиграли время для того, чтобы склонить в свою пользу чашу весов в Орде
