Общинная связь: корпорации, порядок кортежей и репрезентация
Связь с королем и с Богом предполагала наличие связей внутри общины. Для функционалистского подхода ритуал важен главным образом тем, что "он делает эксплицитной социальную структуру"[292]. Но такой взгляд недооценивает "перформативное измерение" церемоний, т. е. то, что они и их участники сами активно воспроизводили и изменяли социальный порядок[293]. Церемониал не "отражает" что-либо, он, скорее, сам ведет речь, объектом которой является общество. Процессия была своего рода гимном городской инкорпорированности, необходимым условием участия горожан в жизни общины на ритуальном уровне[294].
Между участниками процессии могли существовать различия в интерпретациях, поскольку эксплицитных, раз и навсегда установленных правил не существовало. Позиция, занимаемая в процессии, наподобие символики цветов и костюмов, имела значение лишь в контексте ритуального действия, здесь всегда случались импровизации, а также различного рода закулисные сделки и соглашения между участниками. Но некая стабильная канва, заданная объективным соотношением сил между корпорациями, безусловно, имела место.
Не следует забывать, что стремление каждый раз все организовать на "привычный манер" встречало объективные трудности. Королевские "торжественные въезды" были редким событием (особенно во время долгих правлений), генеральные процессии устраивались главным образом по экстраординарным поводам, а ведь бывали относительно "счастливые" периоды, без крупных неурожаев, эпидемий, войн и религиозных конфликтов. В связи с таким дисконтинуитетом процессий образ общины, вырабатываемый ею для себя самой, был весьма изменчив и зависел от обстоятельств.
Механизмы конституирования общин действовали сходным образом на разных уровнях — как для конфрерий, так и для территориальных коллективов[295]. "Конфрерия не была, она свершалась"[296]. Двумя наиболее распространенными способами ее легитимизации были общий пир, символ частного причастия, и публичный кортеж, символ всеобщего причастия.
Пир в конфрерии (convivium) устраивался "в честь святых" и в прямой преемственности с евхаристическим обрядом служил утверждению мира. Прекрасной иллюстрацией того недоверия, которое в период Контрреформации власти питали к корпоративному католицизму, служат систематические попытки поставить под сомнение общинные пиры[297].
Не менее значимым, чем для конфрерий, пир был и для Муниципалитета. Так, ежегодная процессия-месса в память о событиях 1437 г. завершалась банкетом в Ратуше, на который Городское бюро приглашало представителей суверенных курий или церковных общин. Это пиршество призвано было укрепить городскую общность, временно преодолевая ее разобщенность на отдельные корпорации и коллегии.
