и с Римом. Так что достойному мужу — достойную магистратуру. Пожалуй, диктатор Цезарь тебя поддержит.
В прозрачной чаше откупорилось отверстие, и пурпур на его лице начал
неторопливо сползать вниз.
— Благодарю тебя, Цезарь, — Децим склонил голову, словно в знак приз!
нательности. — Ты, как всегда, прекрасно осведомлен обо всем, что делает!
ся и думается в Риме…
Ты даже не представляешь, Децим Альбин, насколько осведомлен…
— …и уж тем более, Цезарь, тебе должно быть известно, что по твоей
просьбе Сенат собрался в курии Помпея еще утром. И что отцы!сенаторы
пребывают в недоумении и раздражении оттого, что диктатор, пусть и по!
жизненный, заставляет их ожидать столь неуважительно долго. Некоторые
даже поговаривают, — Альбин понизил голос, — что проволочку эту устро!
ил ты специально, дабы в очередной раз Сенат унизить…
Теперь я ясно видел, что под тогой у него притаился кинжал. А, возмож!
но, и панцирь. К заседанию отцов Альбин подошел во всеоружии — в пря!
мом смысле слова.
И, насколько мне известно, не он один…
— Недобрые предзнаменования останавливают диктатора Цезаря, — я изв!
лек из богатой своей коллекции маску крайней озабоченности. — Кальпур!
нии этой ночью привиделось, что какие!то негодяи закалывают диктатора
прямо в ее объятиях, а потом здесь, в этом доме, рушится крыша. Утром же
двери в спальню настежь распахнул ветер — тоже примета не из приятных…
Что скажешь на это, гнусный заговорщик Децим Альбин? Ведь если вы
не заколете меня, словно жертвенную овцу, сегодня в Сенате, завтра о за!
мыслах ваших заговорит весь Рим!
8
АНТОН ЕГАНОВ
АЛЕКСАНДРОВА ПЕЧАТЬ
Уже начинает говорить…
Пурпурное вино запнулось на уровне рта и вновь лениво потянулось
вверх. Я явственно представил, как недовольно оно взбулькивает, прокли!
ная столь резкие перемены. И тут же пожалел об этом: опять на поверх!
ность памяти выполз вчерашний ужин у Лепида. Вот виноградная мер!
зость, мысленно застонал я, а мерзость эта уже сочилась из тошнотного вче!
ра и наполняла тело вязким и муторным...
— …подумать... недоброжелатели... диктатор Цезарь... из!за матроньей
прихоти... — выныривали из мутной жидкости слова Альбина и медленно
приводили меня в чувство.
Его пальцы заходили быстрее, даже забегали. Подсказывали: сейчас, сей!
час он не выдержит! Сейчас наместник Цизальпийской Галлии выхватит
кинжал и прикончит ненавистного диктатора не в Сенате, как у них сгово!
рено, а прямо здесь…
Я опомнился и заиграл отступление:
— Ты прав, Децим Альбин — Цезарь не должен, подобно мальчишке, по любому пустяку искать убежища под женской столой. И уж тем бо!
