— Лавиани сейчас не важна.
Борг подавился словами, словно не веря своим ушам, вдохнул, выдохнул несколько раз и спросил свистящим шепотом:
— А что же тогда важно?
— Вэйрэн. Его вера, его последователи, его сила и все, что он может принести Пубиру.
— С этим я могу справиться и без твоего присутствия. Пубир не отвернется от старых богов. Он не придет в этот город, пока я жив.
— В этом-то и проблема, — печально вздохнул глава соек, переглянувшись с Шарлоттой. — Ты стал слишком много решать. Золотые задавлены тобой и делают так, как скажешь. Признаюсь, в этом часть моей вины — я слишком сильно напугал их когда-то, и они превратились в бесполезных кукол. А с ними и Ночной Клан стал похож на жирных успешных торговцев. Нас все чаще игнорируют, все чаще перестают воспринимать серьезно. Свои же люди в других герцогствах. Сойки сбиваются с ног, чтобы решать проблемы и латать дыры, из-за твоей политики мы теряем уважение. Путь торгашей — это дорога в никуда. Я говорил с Золотыми…
— За моей спиной?!
— …и они согласны с тем, что тебе пора на покой.
Борг свирепо уставился на Шрева, сказал с тихой угрозой:
— Ты забываешься, мальчик.
— Мальчик? То время утекло, старик. Я уже не ребенок, которого нашла Лавиани и учила вместе со своим отпрыском. Но я помню те славные дни. Поэтому слезь с трона и живи, ни в чем не нуждаясь. К тебе будут относиться с уважением.
— Уважение?! — Борг словно выплюнул это слово. — А если не слезу? Что сделаешь? А?
Возникла тяжелая пауза, и Пелл был готов поклясться, что если бы сейчас мимо них пролетела муха, то это был бы самый громкий звук во вселенной.
— Ничего, — нехорошо ухмыльнулся глава Ночного Клана. — Никто из вас. Ни Клеро, ни Краз… никто ничего не сможет мне сделать. Вы не Лавиани.
— Да, — признал Шрев. — К сожалению, мы не Лавиани. В ней был изъян, в нас нет. И поэтому мы не можем причинить тебе вред. Но он-то, в отличие от нас, на это способен.
Шарлотта щелкнула пальцами, и через мгновение в ответ щелкнула тетива арбалета. Звук был, словно кто-то воткнул нож в сырую доску.
Пятнистый, открыв рот, смотрел на болт, по летки засевший в груди Борга. На светлой рубашке быстро расползалось темное пятно.
— Хо-хо! — сказал Клот, счастливо улыбаясь и опуская разряженное оружие. — Это было легко!
Пелл же, осознав, что произошло, закрыл глаза, понимая: напарник только что шагнул в пропасть и увлек его за собой.
У раковой похлебки был вкус мертвечины, а пиво смердело сгнившей плотью. Пелл морщился от этого дурацкого наваждения и мрачно косился на вечно мутную воду канала. Ему то и дело казалось, что в него целятся из арбалета.
