- Ну, - улыбнулся Рябцев. - "Визит-эффект" - он и есть "визит-эффект". Какую табуретку прикажете переставить? Ничего, как только я уберусь, все придет в норму.
- Накладки - тоже норма, - без улыбки ответил Телегин. - Норма науки. И жизни. Идемте обедать.
- Думаете, ваша дочь успела?
- Конечно.
Помыв руки, они прошли в смежную комнату, где на столе действительно уже дымились щи, и, вдохнув этот запах, Рябцев сразу почувствовал зверский голод. Едва они взялись за ложки, как снаружи проглянуло солнце. Неяркое, оно просквозило березовую опушку, и свет рощицы заполнил столовую золотистым сиянием, мягко пал на лицо Лады, которая успела переодеться в льняное с вышивкой платье и сейчас менее всего напоминала сорванца-лаборанта. Она держалась оживленно, но в душе ее, казалось, таились задумчивость и грусть, что делало ее неуловимо похожей на васнецовскую Аленушку. Возможно, тому причиной был свет осени, ибо грусть проступала, когда взгляд девушки обращался к окну, за которым плавно кружилась и падала желтая листва. Впрочем, это ей не мешало подшучивать над своими кулинарными талантами, что вызывало искренний протест Рябцева, и живо расспрашивать его о космосе, где она, как выяснилось, никогда не бывала.
- И я вас понимаю, - теплея от домашнего уюта, от красоты девушки и красоты осени, возбужденно говорил Рябцев. - Что может быть лучше этого? он махнул в сторону окна.
- Ненастье. - Девушка усмехнулась и бросила взгляд на отца, который ел с таким видом, будто коротал досадную задержку.
- Нет, нет и нет! Луна, Марс - это вечная неизменность однообразного ритма, а тут всякое мгновение иное, и даже увядание - это жизнь, а не смерть. В космосе и краски другие, все... Кругом абсолютная физикохимия, чувствуешь себя моллюском, загнанным в скорлупу техники. Странно устроен человек! К чему мы стремимся, как не к гармонии жизни, свободы, красоты и покоя? Но вот же она, здесь, гармония-то... Даже с хищниками вы устанавливаете лад. А мы все куда-то рвемся, что-то меняем, сами вносим в мир беспокойство... Нет, нет, теперь, когда космос открыл нам свои ресурсы, мертвое - мертвому, технике - техниково, пусть работает за небесами. А дом есть дом. Близкое будущее цивилизации, уверен, здесь, в диалектике осмысленного, на новом витке спирали, возвращения к земному, извечному...
- Например, к чаепитию за фотонным самоваром, - вдруг подал голос Телегин.
Лада прыснула:
- Ой, это идея! Надо сшить силиконовый кокошник!
