— Давай поговорим по-хорошему, — умолял Коун.
Но обезьяна, как будто не чувствуя веса своей ноши, бежала все дальше, потом подбежала к дереву и, придерживая Коуна одной лапой, стала взбираться наверх.
«Это конец, — подумал Коун. — Сказать молитву? Или уже бесполезно, и белая обезьяна — посланник Бога, чтобы выполнить его волю и свершить надо мной последний суд?»
— Ты посланник Бога? — осторожно спросил он.
Если это даже так, обезьяна все равно не ответит. Но она остановилась.
На верхней ветке стоял Джордж. В правой руке он держал увесистый кокосовый орех и угрожающе потряхивал им. Дерево затряслось, и белая обезьяна отпустила свою добычу. Он полетел вниз, задевая за ветки, и грохнулся в терновый куст.
Солнечные лучи пробивались сквозь кроны деревьев, и в них растворилась белая обезьяна. Дерево перестало трястись над головой Коуна, и в лесу стало тихо.
Из кустов вышел Буз. На голове у него красовалась фуражка японского генерала, и он трубил в рог. Джордж заткнул пальцами уши.
Коун изо всех сил старался проснуться, но как разбудить себя, если ты не спал?
* * *
Им все сильнее овладевало желание. Он старался подавить в себе это назойливое чувство, но оно было сильнее.
После занятий они гуляли на берегу, среди приморских пальм с пятнистыми стволами. Иногда Мария Магдалина шла прямо, как Коун, а иногда семенила на четвереньках. Когда они присаживались отдохнуть, она поглаживала его рукой по лысеющей голове, а он ласково теребил шерсть на ее груди и животе. Они разговаривали.
Буз плелся за ними следом, и избавиться от него не было никакой возможности. Он вертелся поблизости, прятался за стволами деревьев, подслушивал, прикидывался спящим, раскачивался на ветке у них над головами, и Коун, наконец, вспомнил историю про змия, который из кустов наблюдал за тем, как совокуплялись Адам и Ева.
Мария Магдалина поцеловала его в губы, и они услышали, как жалобно застонал Буз. От ревности и злости он грыз древесную кору.
Он сказал Коуну, что уже достаточно вырос и достиг половой зрелости и что ему необходима Мария Магдалина. И вообще, с какой стати его собственный «пап» встревает в его личную жизнь и мешает ему соединиться с той, которую он желает? В конце концов, они представители разных классов животного мира.
Коун сказал, что на этом острове имеется только один класс: чувствующие и мыслящие живые существа.
— С этим ничего нельзя поделать, — попытался он втолковать Бузу, — между нами что-то вроде нежной любви.
