Буз клялся, что своими глазами видел на поверхности моря плавающую флягу.
— Где именно?
— Там, в море.
— Почему же ты, дурачок, ее не выудил из воды? Ты же умеешь плавать.
— Но ты же сказал, что у нас вполне достаточно бутылок.
— Это, возможно, не простая бутылка.
— А я откуда знал, что она не простая?
* * *
На рассвете в миле от пещеры появились трое незнакомцев, и Коун с беспокойством стал разглядывать их в морской бинокль. Откуда они взялись? То ли Бог снова решил наполнить Землю, чтобы она «кишела», то ли она сама по себе начинала кишеть. Поодаль сидели друг против друга шимпанзе и держались за пальцы ног. Этой ночью Буз не приходил ночевать. Коун наполнил корзину бананами и кокосовыми орехами и направился к берегу.
Шимпанзе приготовились приветствовать пришельцев. Пока Коун спустился вниз, те уже подошли к членам обезьяньей общины и осторожно обнюхали Буза, Марию Магдалину, Эсава, близнецов. Они целовались, хлопали их по заду, обнимали каждого и что-то бормотали. Как будто весь мир стал совсем маленьким, и все в нем были свои. Был момент, когда пришельцы перепугались, услышав непривычную для них человеческую речь, но шимпанзе перешли на общепонятный обезьяний язык, и новички успокоились. Только близнецы уже немножко подзабыли, как говорят по-обезьяньему.
Коун стоял в стороне, босой, в соломенной шляпе, с корзиной в руке.
— Кто-нибудь из вас знаком с ними? — спросил он Буза.
— Нет, но они нам нравятся, — ответил Буз.
— Отлично, но кто они и откуда?
— Они говорят, что не знают.
— Там, откуда они пришли, горы или долины?
— Они говорят, что и то и другое.
— Может быть, они с соседнего острова? Может быть, они приплыли на нашем плоту?
— У них нет ни лодок, ни плотов. Их следы ведут из леса, а не из моря.
Буз сказал, что сможет расспросить их подробнее, когда научит их разговаривать.
— Чем скорее, тем лучше, — сказал Коун. — Мне не терпится узнать, как им удалось избежать гибели во время Потопа. — Он улыбнулся новым шимпанзе и протянул им по банану и по конфете. Они тут же с жадностью набросились на еду.
Двое были самцами, один высокий, другой коренастый с кривыми ногами, у обоих густая коричневая шерсть. У старухи-шимпанзе были растопыренные сердитые уши, проеденные до десен зубы и голый зад.
Коун опередил Буза и дал ей имя своей тетушки: Хетти, а самцов назвал высокого Бромбергом, а коренастого Эстергази. Так звали его бывших однокашников по колледжу, и Коуну приятно было, что вновь рядом с ним Бромберг и Эстергази.
