Коун испуганно шмыгнул в свою пещеру и до самой ночи не осмеливался выходить, хотя не слышно было больше ни угрожающих электрических разрядов, ни тревожных раскатов грома, ни шипения пламени, ни рокота ливня — предвестника нового Потопа. Коун в ужасе представлял себе, как его злополучный орех просвистел мимо Божественного уха в тот самый момент, когда Он ледяными буквами выписывал ему, Коуну, послание: «Не устраивай бурю в стакане воды. Я не нуждаюсь в том, чтобы ты напоминал Мне о себе. Придет время — Я сам тебе напомню!»
Коун вспомнил: «Бог — это Тора. Он — из слов».
Коун дал Бузу задание: внимательно изучать окружающую местность и выяснить окончательно, нет ли вблизи каких-либо живых существ.
Сколько они ни бродили по лесу, сколько ни присматривались, нигде не видно было признаков живого: ни муравья, ни клопа, ни паука — ничего, что шевельнулось и зашуршало бы под камнем или в мураве.
Господь позаботился, чтобы никакого насекомого не осталось на острове. Буз по старой привычке шарил у себя под мышками, но не нашел ни одной блохи.
Слоняясь таким образом, они забрели в сырую глубокую пещеру, надеясь, что хоть там могла заваляться какая-нибудь паршивая водяная блошка, и карабкались по камням из одного тесного коридора в другой, взбираясь на узкие галереи, спотыкаясь и ушибаясь головами о торчащие со всех сторон сталактиты и сталагмиты. Освещая дорогу огарком свечи, они наконец выбрались на противоположную сторону холма и оказались на роскошном, сияющем белизной песчаном пляже.
При виде такой красоты Буз запрыгал от радости, а Коун опустился на колени, не в силах оторвать глаз от пурпурно-сиреневых волн, рассыпающихся на прибрежных камнях хрустальными брызгами.
Они с наслаждением поплавали и поиграли в море, а затем опять поднялись по скату холма и вошли в длинный зал пещеры, весь уставленный белыми колоннами. Из углов зала им отвечало эхо и казалось, что где-то в глубине кто-то тихо поет. Но это только казалось: нигде не встретилось ничего живого, ни даже самой махонькой рыбки в прозрачном озерце.
— Честное слово, их не меньше сотни! — задыхаясь от волнения говорил Буз.
Коун в это время очищал от грязи окаменевший позвонок древней лошади, найденный за рисовым полем.
— Ты хотел сказать — дюжина?
— Их там целая туча! — воскликнул Буз и гордо стукнул себя кулаком по груди.
— Ну, скажи — десяток.
Но Буз только раздраженно запрыгал на всех четырех.
Коун, перестав наконец сомневаться, снял кожаный передник, отбросил его в сторону и направился к опушке леса, отделенной от их холма широкой полосой травянистого луга.
