— За Костенькой пришел? Я сердцем чую, беда близится.
— Верно, матушка, надо уходить.
— Как — уходить? — встрепенулся Костя. — Да вы что? Я не только ваш, но и армейский.
— Это я знаю. Но партийная организация меня послала. Что есть и что будет при нас — за все мы в ответе. Ты, Костя, командир, комсомолец… За тобой началась охота, крупная охота своры гестаповских ищеек.
— Я так себя законспирировал, что Вернер вполне удовлетворен моим объяснением. Я ему представил полное алиби.
— Фу-ты, слово-то какое — «алиби». А вот мне точно известно, что за тобой началась слежка, — ответил дядя Коля, разглаживая бороду. — Данченков такого же мнения — тебе надо уходить. Есть сведения от представителя прифронтовой группы НКВД — в зону нашего действия заброшено много тайных и очень опытных агентов.
— Да-а… — глухо сказал Поворов и посмотрел на Анюту.
Тускло светила на столе и вдруг вспыхивала белым огнем лампа, заправленная, за неимением керосина, бензином. В комнате собралась семья Поворовых. Все молчали, лишь в тишине слышались тяжелые вздохи стариков.
— Три дня тебе, Костя, на завершение всех дел. Самолет прилетит двадцать пятого. На авиабазе будет продолжать работу группа Морозовой, в Дубровке — группа Сергутина. Связь с подпольщиками поручено держать Чернову. У Морозовой квартира вполне падежная. Подумаем и о твоей семье. — Дядя Коля подошел к Анюте и положил ей руку на плечо. — Тебя заберем в отряд. Там найдется дело.
— Нет, без него — ни шагу. Только с Костей, — произнесла она севшим голосом.
Но решение было уже принято, слова сказаны, и дядя Коля с чувством облегчения свернул козью ножку.
— Я так понимаю: как в бригаде решено, так и должно быть, — проговорил Поворов. — Но уж вы постарайтесь похитить меня с боем… — обратился он к дяде Коле.
— Такой спектакль мы продумаем. — Тот засмеялся глухо, рисуя в уме картину похищения старшего полицая.
Эта ночь в родном доме была для Кости прощальной. Устроились они с Анютой в прохладной кладовке, где так приятно держались крепкие запахи лесных трав, развешенных на стене. Анюта тихо плакала.
— Помнишь, я тебе рассказывала сказку о звездочке, полюбившей человека? — сквозь слезы проговорила она вдруг. — Если нам суждено расстаться, то я буду яркой звездочкой над тобою гореть…
В оконце заглядывала большая белая луна. Стояла светлая тихая ночь. Кончилось второе военное лето.
На другой день вечером Поворов обходил свой участок. С ним шла Аня Морозова.
