«Сверхсрочная. Правительственная. — Красивым, размашистым почерком было написано на листе бумаги. — Директору Челябинского тракторного завода имени Сталина.
Во льдах реки Лены замерз караван судов жизненным грузом Якутии. Севморпуть организует экспедицию спасения и вывоз грузов тракторами «Сталинец». Нуждается технической помощи завода. Путь очень тяжелых условиях. 2000 километров.
Молнируйте решение».
Ниже сообщалось, что дирекция и партийный комитет завода просят желающих участвовать в экспедиции подавать заявления сегодня же, ибо выезд отобранной группы людей намечен в ближайшие три дня.
Дальнейшие события, несмотря на то, что они вспоминались отчетливо, в деталях, были словно подернуты туманом. Происходило это, видимо, потому, что время утратило свой обычный размеренный ход и понеслось, понеслось, наполненное множеством дел, волнений и раздумий.
Козлов, словно в забытьи, проверял испытуемые моторы. В общем монотонном гуле цеха, среди десятка испытываемых на стендах двигателей чуткое, тренированное ухо инженера обычно различало работу не только каждого мотора, но даже отдельных его механизмов. В этот день инженеру приходилось напрягать всю свою волю, чтобы сосредоточиться, чтобы разобраться в дефекте, принять решение, которое в обычное время принималось легко и быстро.
«Экспедиция спасения нуждается в технической помощи. Путь в очень тяжелых условиях. Что же делать? Подать заявление? Отправиться в экспедицию, оставить завод и родных — или продолжать работать, испытывать моторы? Через две недели пойти в отпуск, поохотиться». И тут же ему становится невыносимо стыдно. «Да ведь ты же хороший специалист, ты больше других можешь помочь экспедиции. Что же, это по-советски разве будет, по-комсомольски, если ты испугаешься опасности, откажешься?» А потом — толстая пачка заявлений на широком, покрытым зеленым сукном письменном столе директора… Стыдно сейчас вспомнить свой удивленный возглас: «Неужели так много нашлось добровольцев?!»
Директор сказал: «Около двухсот человек».
Видно было, что он гордится своим коллективом, а на Козлова посматривает с иронией. «Действительно, что за нелепая спесь, что за бахвальство! Заранее вообразил себя героем, исключительной личностью! — думает Козлов. — Ну, ничего, век живи — век учись!»
…Отборочная комиссия у главного инженера. Были специалисты и получше. Но возраст, здоровье… Не рискнули их посылать. Вот когда впервые Козлов почувствовал, как хороши молодость и крепкое здоровье.
