По совету Сергея Сергеевича я ничего Симе об этом не говорил, чтобы не расстраивать ее, и она жила в спокойном неведении. На работе у нее было все в порядке. С больными она умела разговаривать — есть у нее в характере мягкость, доброта, хорошая женская внимательность к людям, к их бедам. А этого вполне достаточно, чтобы больные уважали врача, верили в его способность исцелять, даже если он как врач и не очень хорош. Все называли Симу не иначе как по имени и отчеству, относились к ней с почтением, и она была довольна до крайности. Радовалась и, следовательно, поправлялась. Округлилась Сима, разрумянилась и в белом врачебном халатике, в шапочке была похожа на сдобный колобок.
Приходя вечером в нашу уютную квартирку, я съедал вкусный ужин, приготовленный Симой, смотрел на свою счастливую женушку, слушал ее рассказы о прошедшем дне, о ее больных и как-то успокаивался, соглашался с Сергеем Сергеевичем, что все пройдет, все перемелется, станет на свои места. Начинал верить и старому Поликарпу, что самое главное в жизни — не нервничать, а то ведь даже насморк, как он говорил, бывает от расстройства нервов, не говоря уже о гипертонии.
Возможно, все так и было бы: притерлось, обошлось, если бы не один случай.
Случай всегда и всему голова. Пусть незначительный, иногда и вовсе незаметный, но он всемогущ. Без него, наверно, и жизни на земле не было бы, а если б и была, то скучная, однообразная, как таблица умножения.
Вот какой случай, нарушивший сонный ритм моего бытия, произошел у нас в больнице.
Поздно вечером Божедомовы, Поликарп Николаевич и мы с Симой пили чай с хворостом.
В тот день с самого утра шел дождь, не по-летнему скучный и бесконечный. Настроение у всех было унылое. Мы лениво перебрасывались какими-то не смешными анекдотами, позевывали…
Особенно постным был Поликарп Николаевич. Без гитары он выглядел неприкаянным сиротой, а гитару в руки не брал, потому что был трезв.
— Если в воздухе витают божественные пары шпиритус вини, — сказал он, — моя подруга поет, а нет, так глохнет она и немеет, превращается в обыкновенный дырявый ящик.
И сидел наш старый Поликарп с чашечкой остывшего чаю у окна, вперившись в темень, словно пытая ее о чем-то, слушая ее неслышную мудрую речь.
Пришел дежурный фельдшер из «скорой помощи» и сказал, что привезли парня, которого в драке ударили ножом под сердце.
Я, Сергей Сергеевич и Поликарп Николаевич спустились к больному.
Я попросил Поликарпа Николаевича помогать мне.
