— Да ничего, садись! Нельзя же так сторониться соседей, Малехож! — пошутила старуха, разглядев спутника.
— Хоть убей меня аллах! Чей же этот знакомый голос?.. О-ууй-ууй! Да это же Хымсад!.. А это моя красавица Нафисет! — воскликнул обрадованный старик.
— А это кто? — спросил старик, кивком головы указывая на Биболэта.
— Это — гость…
— Если гость, тем лучше!
— Не из отары ли так поздно возвращаешься, Малехож?
В тоне старухи чувствовалась фамильярность, допускаемая в отношениях с чудаковатыми друзьями.
— Оттуда, оттуда, дорогая Хымсад! — отвечал старик. — Приходится маяться на старости лет. Не могу бросить хозяйство на беспечных сыновей… Надо царапать землю, пока жив. Умрем — пусть делают, что хотят…
— Ты довольно царапал землю, Малехож, за свою жизнь. Теперь предоставь это молодым. Тебе пора на отдых, пора отмаливать в мечети грехи.
— Не удается как-то, Хымсад, не могу сидеть сложа руки. А с грехами… с грехами да свершится начертанное аллахом.
— Садись же, Малехож!
Нафисет поднялась, уступая место старику. Поднялся и Биболэт.
— Теперь, когда вы нашли такого надежного спутника, я могу пересесть на своего коня, — предложил он.
Старик запротестовал:
— Нет, сын мой, это никуда не годится! Выходит, что мы, свои, встретились — и гостя с воза спихнули. Так не годится!
— Как, ты хочешь в полночь мимо нашего дома проехать! — удивленно проговорила старуха. — Разве мы не адыге и не имеем кровли? Это никуда не годится, сын мой… Нельзя делать так!
— Нет, спасибо! Я еду не к чужим — к замужней сестре.
— Большое счастье, сын мой, — сказал Малехож, — иметь сестру и ехать к ней в гости. Но тебе будет легче оправдаться перед сестрой, нежели перед нами: чего только сестра не простит брату… Да, большое счастье иметь родных. Мы, старики, живем высохшими одинокими бодыльями в степи… И дети, как не свои дети, — взгрустнул Малехож.
— Если едешь к сестре, которую, может, давно не видел, не стану удерживать. Грешно отнимать брата у сестры… А за кем же твоя сестра замужем? — спросила старуха.
— За Бехуковым!
— Имеешь достойных родственников. Да сохранит их аллах на многие лета!
Биболэт терпеливо выслушал эти неизбежные формулы вежливости, отвязал коня и стал прощаться.
— Как повидаешься с сестрой, заходи и к нам, сын мой, отведай нашу соль-кашу, — сказала старуха, протянув ему руку.
— Если спросишь Устаноковых, всякий воробей на плетне укажет тебе их дом, — дополнил Малехож, зная, что хозяйка не называла фамилии по обычаю, запрещающему женщине произносить имя мужа.
