Дорога к счастью | страница 60



Карбеч повел Халяхо к очагу и, только когда он уселся, приступил к расспросам.

— Из каких сторон, из каких краев?

— Издалека…

— Где был?

— Там, где даже птицы наши не летают!

— Сауга![34]

— Не осуждай за малость… — Халяхо достал из кармана массивные, янтарно-желтые четки и подал Карбечу.

— Мало ли, много ли, — спасибо за память, — торжественно сказал Карбеч и, приняв подарок, тут же начал перебирать бусинки. — Какие новости в тех краях?

— Все спокойно.

— Что интересного увидел, что услышал?

— Интересного немало на свете! — ответил Халяхо с той неторопливой уклончивостью, которая в подобных случаях предписывается адыгейским этикетом.

Карбеч не торопил, давая Халяхо возможность выдержать тон, приличествующий началу беседы.

— Самое интересное из всего, что я увидел, — начал наконец Халяхо, — это то, что урусы уже не прежние урусы…

Густые брови Карбеча поднялись, открывая старческие глаза, в которых стояли недоумение и вопрос.

— Прежних урусов, которые относились к нам несправедливо, я уже не видел! — внушительно сказал Халяхо. — Аллах исполнил нашу давнюю мольбу, и они получили по заслугам.

— Но как же может урус перестать быть урусом? — недоверчиво проговорил Карбеч и, махнув рукой, прибавил: — Нет, гяуры гяурами и останутся…

— Нет, — твердо возразил Халяхо, — урусы, которых я видел в Москве, совсем другие урусы. У них и человечность подлинная, и сознание великое, и мастерство искусное. Ты но веришь, потому что помнишь тот страх, который нагонял на нас пристав или станичный атаман. Еще бы не помнить! Я и сам помню, как встретил нас станичный атаман, когда мы с тобой, выбранные аулом, пришли к нему с жалобой на бесчинства казаков. Но теперь нас встречают не так… Ну, вот посмотри на меня! Я, бедный старик в заплатанной шубенке, сидел в гостях и пил чай с главой Советской власти, с Калининым!

— Должно быть, этот мир напоследок повернулся к лучшему, — нерешительно сказал Карбеч и тут же обратился к Нафисет:

— Доченька, отнеси эти четки и спрячь получше. А нам принеси чаю.

— Калинин — достойный старик, — повторил Халяхо. — Он беседовал с нами вот так же просто, как мы с тобою беседуем Нас было несколько человек — делегатов съезда. Калинин не только несет высокую должность, но знает все, что творится на земле и даже в нашем ауле.

Когда Нафисет вернулась с анэ[35], Халяхо все еще рассказывал свои новости.

— Наша страна велика — ее и за сто лет не объедешь. На съезде я виделся и говорил со многими людьми. Есть такие края, где пахари делят не землю, а воду в реке, где по бокам улиц текут чистые ручьи и все посевы поливаются такими ручьями. Я видел людей, приехавших от того народа, про который поется в наших старинных песнях: «их дом — шалаш, их напиток — кымыз». Один из них был со мною в гостях у Калинина. И все они, как и я, чувствовали себя в Москве свободно, как в своем ауле. На съезде много говорили о том, как лучше помочь потерпевшим от царя народам, как скорее поставить их на ноги.