Головным уборам соответствовали лица и осанки. Каракуль и чалма украшали не тронутое нуждой гордое благообразие стариков, занимавших почетные места поближе к столу. А из-под вихрастых барашковых шапок глядели другие лица, — обожженные солнцем, иссеченные рубцами морщин, обросшие колючей щетиной. Это были менее зажиточные люди, и они сидели поближе к двери. Привыкшие ворочать вилами, бедняки крепко сжимали набалдашники своих костылей и, устало опустив головы, неловко, скорее по обязанности, нежели по-призванию, исполняли свою стариковскую повинность. У самых дверей почтительно стояли молодые.
Когда Биболэт, сопровождаемый своим другом, вошел в помещение исполкома, молодые расступились, а старики торжественно поднялись навстречу. Биболэт торопливо проговорил:
— Не вставайте, не вставайте!.. Пожалуйста, сидите!
— Садись! — сказал ему старик в каракулевой шапке.
По богатой шерстяной рясе и золотой цепочке часов, по той независимой важности, с какой держался старик, Биболэт понял, что это — эфенди.
— Садись! — повторили другие старики, усаживаясь.
— Ничего, если и постою… Садитесь! — скромно сказала Биболэт.
— Садись! — снова пригласил его старик в каракулевой шапке. — Ты хоть и молод, а гость!
Биболэт знал, что будет лучше, если он не воспользуется положением гостя и постоит перед стариками. Но была у него на этот счет и своя линия. Стоять, когда есть свободные места, он считал лишним: в этом случае обычай вежливости переходил уже в преклонение перед адатом.
Он воспользовался приглашением и сел. Неодобрение едва уловимой тенью пробежало по лицам стариков, глаза их опустились.
В этот момент вошел Халяхо.
— Селям-алейкум!
— Валейкум-селям, Халяхо! — приподнялись и сели старики.
— Этот, кажется, гость? — спросил Халяхо, нерешительно подходя к Биболэту и протягивая ему руку. — Добро пожаловать, гость!
Обменявшись с Биболэтом рукопожатием, Халяхо пристроился с краю скамьи.
— Кто этот молодой гость, Мхамет?.. — спросил один из стариков.
— Это сын Мозоковых. Он в Москве учится, — пояснил Мхамет, стоявший среди молодых.
— Вот хорошо, если учится! — одобрительно протянул старик в барашковой шапке.
— Я слышал, что молодой гость глубоко вчитался в книги, — благожелательно сказал Халяхо.
— Пусть не отстает от других, если родился мужчиной, и пусть не роняет достоинства своего народа, — небрежно и нравоучительно произнес нарядный старик в каракулевой шапке — Аликов.
— И пусть не присоединится к тем, которые отрицают бога, — в тон ему отозвался старик в чалме.
