С тех пор Нафисет приникла сердцем к книгам.
Сначала она переживала муки жаждущего перед недосягаемой влагой, мерцающей во мгле глубокого колодца: она почти не понимала по-русски. Общедоступный язык рисунков приоткрывал перед ней кусочек восхитительной тайны жизни, заключенной в книге, но черная рябь непонятных слов непроницаемой завесой скрывала все остальное. И, томимая страстной жаждой зачерпнуть горсть этих чудес, она просиживала долгие часы, сызнова перелистывая книжку. Затем оставила книги на русском языке и начала искать книги на адыгейском языке. Но тогда адыгейская письменность была лишь в зачатке — кроме нескольких учебников, Нафисет ничего не нашла и вновь вернулась к русским книжкам. В поисках более доступных книг она нашла дорогу к русской учительнице аульской школы. Та живо заинтересовалась ее рвением и начала даже посещать ее.
С необыкновенным упорством и терпением Нафисет начала пробиваться сквозь толщи непонятного языка. Постепенно она усвоила такой запас русских слов, при помощи которого уже можно было смутно улавливать очертания чудесной тайны книг. Дальше она открыла для себя способ, как легче преодолевать трудные места: не цеплялась за слова, не поддающиеся ее усилиям, а перепрыгивала через них, стараясь уловить общий смысл. А непонятные слова она выписывала и спрашивала потом у учительницы или у Доготлуко их значение.
Тут Нафисет сделала поразительное открытие: знания в русском языке у самого Доготлуко, которого она считала мудрецом, простирались, оказывается, не так далеко.
Постепенно она овладела русским языком настолько, что хоть смутно стала понимать общий смысл прочитанного. И тут-то она ощутила всю неотразимую сладость книг и безвозвратно отдалась им.
Согнувшись над книгой при свете коптилки или у очага, Нафисет уносилась на крыльях воображения, как на ковре-самолете, в неведомые края.
Долгое время она увлекалась лишь приключенческим содержанием книг. Места, в которых стремительное развертывание сюжета задерживалось в водоворотах глубоких мыслей и сложных психологических анализов, она предпочитала обходить, не отведав. Она начала проглатывать книги с необыкновенной быстротой. Учительница, у которой Нафисет доставала книги, обратила внимание на лихорадочную быстроту ее чтения и терпеливо объяснила девушке, как следует читать книгу.
Нафисет поняла не все сразу. Только для того, чтобы не огорчить учительницу, к которой она питала необыкновенное уважение и признательность, она начала, со свойственным ей терпением и добросовестностью, прочитывать и эти «скучные» места в книге. Но по мере того, как она все более серьезно задумывалась над окружающей жизнью, над участью, ожидающей ее впереди, она приобрела вкус к серьезному чтению. Теперь она испытывала наслаждение, когда, погружаясь как бы на дно этих глубин книги, пыталась открыть, тайные родники порывов и надежд человеческой души, достать оттуда зерна мыслей, а затем, насытившись ими, снова и снова в тихой задумчивости перебирать в памяти все узнанное.
