Ж е н а. Какой отряд?
Г а й д а р. Слова… Мое мучение! Мне трудно даются слова. Если бы можно было обойтись без них, если бы ты могла почувствовать то, что чувствую я. Отряд… Нет никакого отряда. И все-таки есть! Скачет. Уходит. Там, впереди, всегда впереди…
Ж е н а (не то смеется, не то плачет). Опять, опять, опять… Ты путаешь жизнь со сказкой, Гайдар. Ты слишком часто путаешь жизнь со сказкой. Я тоже люблю красивые сказки, но ведь нужно каждый день ходить на службу, в кооператив, готовить обед, стирать белье… Здесь Москва, а не город Зурбаган. Канал «Москва — Волга» только собираются строить, в наш порт пока еще не заходят корабли с алыми парусами.
Г а й д а р. Знаю: иногда я бываю невыносим. Но ведь я и сам мучаюсь! Тебе со мной нелегко…
Ж е н а. Со мной… Как будто бы ты со мной. Где ты, Гайдар? Ау-у! Привычная улыбка, трубка в зубах… «Что у нас сегодня на обед? Ах, вареное мясо? Сейчас сбегаю за солеными огурцами». И пропал. На две недели. О твоих благородных чудачествах рассказывают легенды. Одалживаешь у приятелей деньги, нанимаешь шикарные автомобили, собираешь со всей улицы девчонок и мальчишек и везешь всю эту ораву кататься. «Ах, как красиво, как трогательно! Совсем в духе капитана Грея, Гайдар осуществляет детские мечты». А по-моему, это эгоизм. Дешевое фанфаронство и эгоизм!
Г а й д а р. Но ведь там было радио! Представь радио в автомобиле! Мы мчимся со скоростью сто километров в час, над нами проносятся белые облака, кружатся в хороводах подмосковные березы, а мы слушаем Чайковского!
Ж е н а (после продолжительной паузы). Прости! Ты хороший человек, Гайдар. Слишком хороший. У тебя душа большого ребенка. Другой на твоем месте был бы просто смешон, а ты… Ты это ты. Тебя или нужно принимать таким, каков ты есть, или не принимать совсем. И все-таки представь, что будет, если все станут жить, как ты… У твоей жены нет зимнего пальто, а ты получаешь гонорар и отдаешь его какому-то совершенно чужому человеку.
Г а й д а р. Это хороший человек, демобилизованный командир. Ему очень нужны деньги. Он отдаст… когда сможет.
Ж е н а. Он никогда тебе их не отдаст. Ты даже толком не знаешь, кто он, куда уехал.
Г а й д а р. Пусть! Добро никогда не пропадает бесследно. Я сделал добро ему, он сделает другому, дойдет когда-нибудь очередь и до меня. Если не в виде денег, то в виде доброго слова, дружеского рукопожатия, горсти табаку. Это дороже денег. Разве ты не понимаешь?
Ж е н а. С тобой, наверное, хорошо на войне, Гайдар, или в походе у лесного костра. Там ты на месте. Для тебя мир слишком прост: здесь друзья, там враги, друзей люблю, врагов ненавижу… Дело, конечно, не в пальто, дело в нас самих. В тебе, во мне. По-разному мы смотрим на мир. Может быть, я ограниченный человек, чересчур трезвый. Для меня дом — это мой дом, для тебя дом — весь Советский Союз. Я бы тоже хотела ощущать всю страну как свой дом, но — не умею, не получается. Для меня сын — это мой сын, для тебя сын — каждый сопливый мальчишка, которого ты встретишь в любой захудалой деревне. Для меня деньги — деньги, для тебя — мусор. Мне много нужно в жизни, тебе — ничего, кроме двух пар чистого белья, да трубки, да табаку, да полевой сумки с рукописями. Я выросла в нормальной семье, тебе семью заменила армия. Ты солдат, Гайдар. И навсегда останешься солдатом. Ты человек девятнадцатого года. И навсегда останешься человеком девятнадцатого года.
