Парни возле Клавдии все время вертелись. И место работы у нее бойкое, и сама она девка красивая, видная… Словом, чуть не каждый вечер появлялся возле Клавдии новый поклонник, а она втайне мечтала об одном — о «ненаглядном»…
И настал день, запомнившийся Клавдии лучше других, хотя особенного вроде бы ничего и не случилось: просто перекинулись с «ненаглядным» парой слов на ходу.
— О! Соседка! — бросил он, встретившись с Клавдией на лестнице. — А у меня завтра вечер в институте!
Он загородил Клаве дорогу, и она была просто вынуждена остановиться и спросить:
— Ну и что же?
— Ничего. Пойдем?
— Конечно нет! — Даже плечом еще дернула. — Что за вопрос!
— А почему «нет»? — Глупый «ненаглядный» рассматривал Клавдию так, словно вдруг увидел впервые. — Послушай, Клава! А ты ведь красивая!.. Как это я раньше не замечал?..
— Красивая, да, между прочим, не про вас! — С этими словами Клавдия отстранила «ненаглядного» и демонстративно проследовала мимо, недоступная и холодная, — кому пришло бы в голову, что она вся давным-давно принадлежит ему!..
После этого никчемного разговора уже не Клавдии приходилось искать случайных встреч, — похоже было, что «ненаглядный» сам принялся ее подкарауливать.
И однажды он остановил ее вот так же, на лестнице, и как-то тяжело заглянул ей в глаза, а потом сказал трудно, будто еле вытолкнул те слова:
— Давай сегодня вечером встретимся.
— Ты знаешь… — Вышло так, словно она замахнулась, а потом передумала и опустила руку. — Ну ладно, давай!
И сама не выдержала, рассмеялась от радости. И пробежала мимо «ненаглядного», взмахнув сумкой.
— Я зайду к тебе! — крикнул вслед «ненаглядный». А она даже не обернулась.
Так и пробродили они весь тот вечер, всю ночь напролет говорили друг другу что-то, а слышалось в словах одно — счастье. А как в глаза ему взглядывала вдруг — что-то такое всколыхивалось в ней необъятное, что вся жизнь казалась махонькой точечкой-искоркой…
Глупая Клавдия, глупая! Ну кто же так делает: счастливая, а еще и говорит притом, что счастливая! Светится вся от радости, а сама себе объясняет, что вот, мол, она радуется этой секунде — и все! Больше ничего и не надо! Для того, мол, и рождается человек.
А вот если бы Клавдия была другой… осторожной, Осмотрительной, предусмотрительной, рассудительной… Много слов в этом ряду, — и у нее было б как у людей: замуж бы вышла, детей нарожала, ходила б на базар да на работу, по праздникам — в гости…
Но тут уж ничего и не поделаешь. Предусмотрительность да рассудительность — дар особый, и не всем он достается. Похоже, и Клавдия не такой уродилась, чтобы судьбу себе по заказу устроить…
