— Вы сопоставляете несопоставимое, — строго произнес Касьянов. — Туркмены и турки — не одно и то же. Так рассуждают буржуазные националисты, которые пытаются подогреть в иных туркменах нездоровые чувства, объявить их насильственно разъединенными братьями. За этой демагогией кроются далеко идущие планы пантюркистов. Вы чекист, и я вам не советую разделять такие настроения…
— Да что это вы все взялись меня поучать! — взорвался Стерлигов. — Я, товарищ Касьянов, пожалуй что постарше вас годами, хотя чином пониже. Я ведь могу и в Москву отписать…
— Это ваше право. Но мой вам совет — прислушиваться к мнению своих товарищей. Если даже они и моложе вас. Категоричность — не признак правоты… Человек, думается мне, не должен монополизировать свое мнение… Высокая культура и такт — вот что свойственно чекисту, а чекистом может быть только человек безупречно честный, с большим сердцем.
— Я снова боюсь быть непонятым, — вкрадчиво заговорил Стерлигов, заметно успокаиваясь. — Наговорю с короб, не подумавши, а потом терзаюсь… Но я прямой — все на языке. Вот вы, товарищ Касьянов, говорите все правильно, ничего не скажешь. Сами же, слышал, уезжаете… А когда нам отсюда доведется выбраться? Унесем ли ноги подобру-поздорову?
— Тут моей кровью каждый вершок полит. — У Касьянова на скулах заходили желваки. — Я тут еще с гражданской… И не моя вина, что меня отзывает Москва. Все мы — солдаты партии. Отзовут вас — и вы поедете. Кадры здесь свои, национальные, растут. Пора им дорогу давать. Была бы моя воля, ни за что не оставил бы я эту землю. С ней столько связано… Народ тут чудесный. Если уж поверит, то верит до могилы, если полюбит, то любит без остатка, всем сердцем… Чтобы жить на этой земле, работать, надо любить ее людей, знать их нравы, обычаи, язык, — вон как Сережа… — Касьянов тут же поправился: — Сергей Щербаков. Что твой туркмен… И любят его здесь как родного, и работать ему легко. Туркмены — народ впечатлительный, вы не смотрите, что неразговорчивы, они наблюдательны… Не углядят, так сердцем почуют. Обидчивы. У туркмен есть поговорка: малый народ обидчив. Думаю, тут есть доля истины… Как и среди каждого народа — и хорошие есть и мерзавцы… В семье не без урода.
На столе зазвонил телефон. Касьянов крутнул ручку аппарата, поднял трубку. Несмотря на сильные помехи, Касьянов узнал голос начальника пограничной заставы «Дальней». Этот по пустякам беспокоить не станет: в районе Кушки границу перешли шестьдесят три всадника и углубились на нашу территорию. Пограничники навязали им бой, но нарушители разбились на два отряда — один из них вернулся за кордон, другой скрылся в Каракумах. По непроверенным данным, второй отряд возглавляет Эшши-бай, хотя предполагалось, что вернется сам Джунаид-хан. Ведь он увез с собой долговые расписки и кое-кому грозил, что если не умрет, то непременно вернется за должком. Значит, решил сына прислать.
