— Мне говорили, что вы дипломат, — Стерлигов решительно направился к двери, — но вы еще и большой демагог. Да, демагог! Вы оскорбили меня, а теперь пытаетесь извернуться. Как это называется? Восточные штучки? Я это так не оставлю! — И Стерлигов, в сердцах хлопнув дверью, выскочил в коридор.
Вскоре Таганова вызвал к себе Касьянов. В его кабинете, нахохлившись, сидел Стерлигов. Касьянов глазами указал на свободный стул, стоявший рядом с большим рабочим столом, напротив Стерлигова.
— Тут мне Василий Родионович рассказал про отряд, — ровным голосом начал Касьянов. — Блестяще разработана операция. Ни к чему не придерешься. Спасибо вам за умные мысли…
— Это заслуга Василия Родионовича, — вставил Таганов.
— Разработка, конечно, дело серьезное, творческое, — нетерпеливо повел плечами Касьянов, недовольный тем, что его перебивают, — но пока это полдела. Гвоздь — как осуществить операцию… Без сучка и задоринки. — Поморгав глазами, будто в них попали соринки, неожиданно спросил Ашира: — Так кого ты прочишь в командиры?
— По-моему, есть две кандидатуры. Первая — Мурад Дурдыев, сын Дурды-бая, убитого Эшши. Тогда Джунаид-хан распустил слух, будто Дурды-бая убили мы, но сын знает всю правду. Дед у него был крупным ахуном… Тоже в пользу нашей легенды. Убедительно: дескать, Мурад воспылал ненавистью к большевикам, мстит за своего отца. Хырслан, бывший сотник Джунаид-хана, что Джемал похитил, был его родным дядей…
— Вторая кандидатура?
— Атали Довранов. Хотя предпочитаю первого… Второй — бывший басмач, но бедняк, сын батрака. У Хырслана ходил в вожаках десятки, пользовался благосклонностью Джунаид-хана. — Ашир чуть помялся, словно раздумывая, стоит ли продолжать: — Он зятем мне доводится, женат на Бостан.
— А, этот самый… — протянул Касьянов, но его перебил ядовитый голос Стерлигова:
— Вот так-то оно… Зятечку своему протекцию в ГПУ составляем…
— Я не рекомендую своего зятя на пост председателя Совнаркома. Мое дело предложить, и криминала в том не вижу!
Стерлигов вскочил с места, но, заметив укоризненный взгляд Касьянова, опустился на стул.
— Вы свободны, товарищ Таганов, — сказал Касьянов. — Подумаем.
Едва за Аширом закрылась дверь, Стерлигов нарушил молчание:
— Да-а-а… Не такой уж он простачок…
— Мы его простачком не считаем, — возразил Касьянов. — Это думающий работник. Честный, стойкий партиец, за дело болеет…
— Оставим этот разговор, батенька, — сморщился Стерлигов. — Не на трибуне же мы… Поговорим, как на духу… Все мне обрыдло, почти всю жизнь на Туретчине прожил, а тут не успел Русью надышаться — сюда загнали. От турков уехал — к туркам же приехал. Что в лоб, что по лбу.
