Только кажется, это было давно-давно…
Приподнявшись на цыпочки, она пыталась тогда заглянуть в черные Павликовы глаза.
А у Свиридина глаза серые, холодноватые. Руки сжимают сейчас властно, настойчиво. А те были робкими, нежными…
Но мало ли что было когда-то!
Тихо играет музыка в приемнике… Лезут и лезут на поваленную сосну и никак не могут залезть косолапые мишки в позолоченной раме. Надрывно лает во дворе черный пес на привязи. А в чистых комнатах — простор и покой.
Даша откидывает голову, и Свиридин целует ее прямо в губы, потом в шею. И сильнее, еще сильнее сжимают его руки, обхватывают крепче, давят, словно обручем…
— Пусти! — кричит она и, задыхаясь, забарабанив кулаками по его плечам, вырывается. — Пусти же!
— Что ты? — спрашивает он удивленно и делает опять шаг к ней.
— Не трогай! — отстраняется она и чуть не падает, садится на диван, выставив перед собой согнутую в локте руку.
— Вот дурная! Да что с тобой?
— А то! — говорит Даша сердито. — Нечего рукам волю давать. Обрадовался, что в доме никого нет?
— Ну, я же сказал: хозяйкой здесь будешь…
— Когда еще буду!
— Да хоть сейчас.
— Быстрый какой! — Она уже улыбается. — Надо же все по-людски устроить. Пригласить всех. Мама, может, приедет. И твоя к тому времени вернется, да?
— К какому времени?
— Ну, на какое число назначим.
— А ты на какое хочешь?
— Это уж от тебя зависит. Ну, от средств зависит. Ведь все приготовить надо, как по-людски…
— Об этом не думай, сделаем! — Он сел рядом с Дашей на диван. — Вижу я, заживем мы с тобой мировецки! Дивчина ты твердая. Это по мне. А про себя так скажу: пусть они плетут там того больше — язык без костей, болтай, не жалко! Зато мастер меня в цехе знает, и начальник тоже с почтением: «товарищ Свиридин!» А это наиглавнейшее — и уважат, и работенку подкинут, и грошами не обойдут. Словом, мое положение тоже твердое.
— Брат вот против, — сказала Даша. — Видишь, как он…
— Ничего! — отмахнулся Григорий. — Пошипит и остынет. Куда денется? Ну, так на какое же число назначим?
…С шуршанием развертывается газетная страница. На ней большими буквами набранный заголовок: «Замаринованные предложения».
Красный карандаш бежит по строчкам:
«Так и кивают друг на друга главный конструктор начальник БРИЗа».
Карандаш замедляет бег, потом с нажимом подчеркивает:
«Есть у нас еще люди, которые утаивают свои новшества от коллектива. Когда же им говоришь об этом, они цинично заявляют: «А все равно ничего не внедряется!» Так, например, недавно сказал нам слесарь Григорий Свиридин. Как не понять, что плохая работа БРИЗа дает богатую пищу для подобных рассуждений некоторым индивидуалистам и помогает им оправдывать свое антиобщественное поведение?»
