— Скоро вот вышвырнем фашистов, Аллочка будет учиться и станет настоящей артисткой!
Слова его произвели на Аллочку большое впечатление. Она потянулась к Асканазу и, когда он снова взял ее на руки, со вздохом опустила голову на его плечо. Девочка чувствовала потребность в защитнике и, по-видимому, ей показалось, что в лице Асканаза она нашла человека, который может защитить и ее и ее близких.
Нет ничего более убедительного для любящей матеря, чем доверие ее ребенка к человеку постороннему: этот человек становится близким и для нее. А ведь Асканаз не был чужим для семьи Оксаны… Аллочке нравится Асканаз… Оксана с радостью следила за тем, как доверчиво льнут к Асканазу и Аллочка и даже сдержанный по натуре Микола. Затем она с трудом убедила детей лечь в постель, запретив вскакивать, а сама тихо сказала Асканазу:
— Вы видите, что стало с моей Аллочкой!.. И она думает, что сможет стать артисткой… Ах, гады!
— Не отнимайте же этой веры у ребенка ни в коем случае! — твердо сказал Асканаз, ни о чем не спрашивая.
Но Оксане не терпелось облегчить сердце.
— Чем больше я смотрю на Аллочку, слышу, как она заикается, и вспоминаю, как чисто и ясно она говорила, тем сильнее болит у меня душа! Во мне прямо кипит ненависть к этим гадам!..
Оксана умолкла. Глаза ее сверкали гневом, лицо вспыхнуло румянцем. Взяв Асканаза за руку, она подробно рассказала ему все события той злополучной ночи. Заканчивая свой рассказ, она со вздохом произнесла, мешая «ты» и «вы»:
— И вот свершилось ужасное — Аллочка начала заикаться… Вы и сами слышали!.. Кто же возместит моему бедному ребенку эту страшную потерю? Скажи, дорогой Асканаз, утешь меня… Неужели Аллочка должна до конца жизни остаться заикой?.. Какая горькая насмешка!.. Она же так хотела стать артисткой, и вдруг…
Оксана, поникнув, глотала слезы. Асканаз погладил ее руку и успокаивающе сказал:
— Она испугалась, это нервное потрясение. Наша медицина, конечно, найдет способ…
— Ах, Асканаз Аракелович, я уже отчаиваюсь… Хоть бы поскорей избавились мы от этого кошмара!
— Не надо отчаиваться, Оксана, — остановил ее Асканаз.
— Ну как не отчаиваться? Вот я слышала столько хорошего о вас… А теперь вижу в тылу и в таком виде… Не знаю, что и думать.
Помолчав немного, Оксана заговорила снова:
— Ведь я была такой беспечной… ничего не понимала, не интересовалась политикой! А как ревновала Павло!.. А теперь я должна жить в разлуке с родными, сочинять небылицы о собственном муже! Он был такой хороший! А ведь пришлось сжечь все его письма! И знаешь, он не только пригоден к военной службе, но и работает в армии инженером. А мне велено говорить, что он непригоден к военной службе. Ах, как хорошо, дорогой Асканаз, что ты здесь! Ведь сколько времени я не смею никому открыть сердце! Говори же, рассказывай, я хочу слышать твой голос! Объясни мне, долго ли все это будет продолжаться, долго ли придется видеть эти отвратительные рожи? Каждый день приносит новое несчастье! Что сейчас делается с моей бедненькой Марфушей и что от меня хочет этот Василий Власович? Ох, боюсь я, что угонят нашу Марфушу в Германию…
