Судья Савельева:
Вздор!
Вот Пушкина известны мне стихи, Некрасова, Толстого…
Бродский:
Увы, но граф Толстой писанием стихов не занимался!
Судья Савельева:
О, Бродский, не дерзите мне,
я лучше ведаю, кто знает толк в стихосложеньи.
Итак, где книги ваши, те, что наш народ читает с упоеньем?
Бродский:
Их нет.
Судья Савельева:
Как жаль!
И в чем же смысл ваших дней тогда, коль скоро вы неведомы народу?
Где тот порыв, который вся страна имеет ежечасно?
Бродский:
Мой идеал есть постиженье совершенства,
когда за словом мысль течет,
а время и пространство, совокупляясь, рождают непрерывность бытия.
Судья Савельева (обращаясь к хору):
Безумен он!
Хор:
О да! О да!
Бродский:
О горе мне!
Судья Савельева:
Ну что ж, а кроме написания стихов, чем можете служить отчизне нашей?
Бродский:
Работал на заводе и в больнице, истопником, курьером, батраком лет, может, пять…
Судья Савельева (прерывает Бродского со смехом):
Лет пять? Хороший срок!
Хор:
О да! О да!
Бродский:
Но важным для меня является язык,
что Богом мне – поэту дан!
Судья Савельева (кричит):
Да кто ж причислил вас к поэтам, черт возьми!?
Бродский (с вызовом):
Тот, Кто теперь взирает с высоты на нас, несчастных,
и скорбь чело Его мрачит от нашей глупости, разврата и неверья.
Судья Савельева (кричит):
Молчать!
Хор:
Ату его! Ату!
Адвокат Топорова:
Прошу судью услышать и меня,
мой голос слаб, но важен всем для постиженья сути дела.
Судья Савельева (снисходительно):
Ну что же, говорите.
Адвокат Топорова:
Мой подзащитный болен,
труды и дни не для него,
когда б со всей страной он мог спускаться в шахту,
быть у станка,
когда б он мог по зову комсомола валить тайгу или стремиться к звездам.
Он не таков!
Судья Савельева (с усмешкой):
«Нет, я не Байрон, я другой», мы это слышали однажды.
Теперь-то что?
Адвокат Топорова:
Теперь он должен быть в кругу семьи,
без помощи его родители едва ли смогут здравствовать отменно.
Почтенный возраст и недуги их изрядны.
Судья Савельева:
Ах, вот в чем дело.
Он болен, а они стары.
Тут нужен голос эскулапа.
Адвокат Топорова:
Того, что клятву Гиппократу приносил.
Судья Савельева:
Помыслить следует над вашими словами.
Адвокат Топорова:
Благословят же боги ваше начинанье.
Сейчас зачту послание достойным, что раньше называлось челобитной:
«Я прошу направить гражданина Бродского на медицинское освидетельствование для заключения о состоянии здоровья и о том, препятствовало ли оно регулярной работе. Кроме того, того прошу немедленно освободить Бродского из-под стражи. Считаю, что он не совершил никаких преступлений и что его содержание под стражей – незаконно».
