По губам Тарковского Иосиф читает:
По льду, по снегу, по жасмину,
На ладони снега белей
Унесла в свою домовину
Половину души, половину
Лучшей песни, спетой о ней…
Похвалам земным не доверясь,
Завершив свой земной полукруг,
Полупризнанная, как ересь,
Чрез морозный порог и через
Вихри света смотрит на юг.
Что же видят незримые взоры
Недоверчивых светлых глаз?
Расступающиеся створы
Верст и зим, иль костер, который
Принимает в объятья нас…
Вспышка пятая и последняя.
Все сидят за столом в «будке» Ахматовой.
Горят купленные в местном хозмаге свечи.
Печь натоплена.
Однако Иосиф сейчас почему-то думает совсем о другом, о том, как в ночь с 31 декабря на 1 января 1964 года где-то здесь же, в Комарово, точно так же сидели за столом со свечами в руках Марина Басманова и Дима Бобышев.
Картина представляется ему необычайно выпуклой, объемной и яркой. Может быть, приходит это видение, потому что когда-то, когда еще была жива Анна Андреевна, они собирались здесь все вместе и так же сидели при свечах – читали стихи, беседовали, выпивали.
Ахматова еще недоумевала: «Вообще, Иосиф, я не понимаю, что происходит; вам же не могут нравиться мои стихи!» Бродский тут же начинал оправдываться, ловя на себе насмешливый взгляд Марины.
А потом все выходили курить на улицу.
Вот и сейчас все тоже вышли на улицу.
Кто-то предложил зажечь костер, потому что Ахматова так любила.
Пошли искать в темноте дрова.
Нашли, но сырые.
В результате попытка не увенчалась успехом, только пропахли едким дымом, какой бывает, когда сухая щепа и обрывки газеты пытаются пересилить мерзлую кору и мокрый лапник.
После завершения эпопеи с издательством, вернее сказать, с неизданием рукописи «Зимняя почта» в «Советском писателе» Бродского (после длительного, следует заметить, перерыва) вновь пригласили в КГБ.
Беседовали дружелюбно, почти по-семейному.
Делали вид, что не интересуются его публикациями на Западе и многочисленными иностранными друзьями, которые постоянно посещали Иосифа в Ленинграде. Опять же делали вид, что обеспокоены тем, что такой молодой и талантливый поэт до сих пор не имеет своей книги в СССР, стране, где поэзия всегда была любима народом.
Из интервью Иосифа Бродского Соломону Волкову: «Поздоровавшись, они начинают разговор о погоде, здоровье и прочем… такая светская беседа… потом начинают играть на два смычка совершенно замечательную музыку. Один поет, что вот – ненормальная, Иосиф Александрович, ситуация сложилась с вашей биографией. И особенно с вашей – как бы это сказать – литературной деятельностью. “Ваши книги выходят на Западе, и я думаю, что и вы, и мы одинаково заинтересованы в том, чтобы внести во все это ясность. Мы хотели бы все поставить на свои места, чтобы вы были нормальным, печатающимся в Советском Союзе автором”. Я комментирую: “О Господи! Это – музыка для моих ушей!” Но с другой стороны раздаются звуки несколько иного рода: “Вот к вам все время приезжают какие-то иностранцы. Среди них есть настоящие друзья Советского Союза. Но есть, как вы понимаете, и люди, которые работают на вражеские разведки…”
