Не исключено, что сия полночная пробежка совершается ради удовольствия, ради того, чтобы просто убить время, или, напротив, с пользой провести его. Но, с другой стороны, догоняющий вполне может быть вооружен, и тогда опасность угрожает всем, Иосифу и Марине в том числе. Именно по этой причине приходится ускорить шаг, чтобы как можно быстрей добраться до ближайшей подворотни, укрыться в ней и переждать этот волнительный момент. Наконец Марина и Иосиф оказываются в безопасности и сразу же начинают смеяться над этой своей излишней тревожностью, над своими придуманными страхами, потому что, скорее всего, тот, кто убегал, и тот, кто догонял, просто выпили излишне много вина и теперь ищут возможность немедленно прилечь, чтобы отдохнуть. Хотя бы и на деревянную скамейку, коих довольно в Никольском саду и Театральном сквере.
Первая встреча с Мариной Басмановой после очередного разрыва в Норинской произошла в сентябре 1965 года в Москве, куда, минуя Ленинград, Иосиф приехал из ссылки.
Филолог, литературный редактор Людмила Георгиевна Сергеева, жена поэта и переводчика Андрея Сергеева (1933–1998) так описала ту встречу: «Иосиф должен был встретиться в Москве с Мариной Басмановой и привезти ее к нам. Им обоим, по-моему, хотелось и родной город, и все, что было в нем тяжелого и нерешенного, оставить позади и побыть вдвоем в новом дружественном месте. Но с этой встречей не все вышло гладко. Звонок в дверь. На пороге – красивая, высокая, темноволосая, бледнолицая молодая женщина с удивительного цвета глазами, англичане их определяют как violet. Позже я наблюдала, что в зависимости от настроения и освещения глаза эти меняли свой цвет от серо-голубого до зеленого. Так мы впервые увидели Марину Басманову, чье лицо казалось Иосифу похожим на лицо шведской кинозвезды Сары Леандер из послевоенного трофейного фильма “Дорога на эшафот”, в которую безнадежно влюбился совсем юный Иосиф. О любви к Марине, об их сложных отношениях мы уже много знали по письмам и по стихам Иосифа Бродского… Пространство и время разделило их и в Москве: Марина удивилась, что Иосиф ее не встретил, и поехала по нашему адресу самостоятельно. Узнав, что Иосифа у нас нет, Марина порывалась уйти. Но мы ее не пустили, разговорили, поужинали вместе. Ближе к ночи примчался на такси Иосиф, весьма пьяненький. Оказывается, он встретил на улице Васю Аксенова, который потащил Иосифа к Евтушенко, где они и запировали. А поскольку Иосиф только что из ссылки прилетел усталый, голодный, он быстро захмелел и потерял счет времени. Мы очень волновались, не зная, где Иосиф и почему он с Мариной не встретился. Но на эту тему никто из нас не говорил. Говорили о занятиях Марины как художницы, о ее родителях-художниках, о книгах… Марина оказалась человеком начитанным, понимающим толк в литературе и искусстве, хорошо воспитанным: она ничем не показала своего раздражения от возникшей неожиданной ситуации, хотя в ее глазах искры то загорались, то потухали, а лицо еще больше бледнело. Было понятно, что независимости ей тоже не занимать, что есть в ней какая-то загадка, может быть, даже тайна, а характер ее прямо противоположен характеру Иосифа – она человек тишины и закрытости, говорила тихим, шелестящим голосом, явно оберегала свой внутренний мир от всех. По-моему, в этот же вечер у нас установились с Мариной весьма добрые отношения. Чему Иосиф впоследствии радовался и говорил, что Марина из всех его друзей предпочитает общение с нами». После уже известных нам неурядиц со столичными литературными начальниками, а также конфликтов в «Новом мире» и «Юности» Бродский и Басманова уехали в Ленинград.
