Другое дело читатель, который вступает в своеобразный сговор с поэтом и получает сокровенное знание, код постижения текста. Как утверждает Бродский, это интеллектуальное совокупление не зависит от жизненного опыта и образования, но зависит от дара увидеть за буквами язык.
Из эссе Иосифа Бродского «Неотправленное письмо»: «Письмо, буквы должны в максимальной степени отражать все богатство, все многообразие, всю полифонию речи. Письмо должно быть числителем, а не знаменателем языка. Ко всему, представляющемуся в языке нерациональным, следует подходить осторожно и едва ли не с благоговением, ибо это нерациональное уже само есть язык, и оно в каком-то смысле старше и органичней наших мнений. К языку нельзя принимать полицейские меры: отсечение и изоляцию. Мы должны думать о том, как освоить этот материал, а не о том, как его сократить. Мы должны искать методы, а не ножницы. Язык – это великая, большая дорога, которой незачем сужаться в наши дни».
Таким образом, язык иррационален, потому как существует по собственным законам, неподвластным законам общества, экономическим законам. Интуитивное подчинение этим законам (происходящее от внутренней полноты, разумеется) парадоксальным образом дарует власть над языком. Но, как утверждает Оден, «в тот момент, когда твое эго исчезает, исчезает и власть над языком».
Утрачивается обретенные в тексте Пространство, интонация, останавливается Время. Происходит умирание.
Читаем в «Погребальном блюзе» Уистена Хью Одена:
Часы останови, пусть телефон молчит,
Дворняга пусть над костью не урчит,
Дробь барабанов приглушили чтоб,
Дай плакальщицам знак, и пусть выносят гроб.
Пусть банты черные повяжут голубям.
Аэроплан кружа пусть накропает нам
Со стоном – Мертв, и, умножая грусть,
Регулировщики в перчатках черных пусть.
Он был мой Запад, Север, Юг, Восток,
Воскресный отдых, будних дней итог.
Мой полдень, полночь, песня, болтовня.
Я думал – навсегда. Ты опроверг меня.
Не нужно звезд, гаси их по одной,
С луной покончи, солнце – с глаз долой!
И, выплеснув моря, смети, как мусор, лес.
Добра теперь не жди, смотря на нас с небес.
Когда Иосиф оказался в Европе и встретился с автором этих строк, то в первую очередь был поражён изборожденным величественными морщинами-оврагами, морщинами-буераками лицо поэта. Сложилось впечатление, что так и должно выглядеть овеществленное Время, вошедшее вглубь человека, исчезнувшее в нем, но оставившее при этом после себя следы в Пространстве.
