Марина, как всегда, наблюдала за этим со стороны, не подтверждая, но и не опровергая обвинения, выдвинутые в адрес Бобышева.
Известия о том, что произошло в ту новогоднюю ночь в Комарово, настигли Иосифа в Москве именно тогда, когда его с диагнозом «шизоидная психопатия» выпустили из клиники Кащенко.
5 января 1964 года, невзирая на протесты друзей и запреты врачей, Бродский, заняв у Евгения Рейна двадцать рублей, срочно выехал в Ленинград, где его уже ждали.
Спустя годы, находясь в Америке, Иосиф скажет: «Мне было все равно – повяжут там меня или нет. И весь суд потом – это была ерунда по сравнению с тем, что случилось с Мариной».
Встреча с Бобышевым не закончилась ничем, вернее сказать, закончилась тем, что они навсегда стали врагами. Попытка объясниться с Басмановой тоже оказалась, увы, безрезультатной. Иосиф долго жал кнопку звонка квартиры Басмановых на улице Глинки.
Марина не открыла ему дверь.
И вот теперь она стоит на платформе Московского вокзала, как на той черно-белой фотографии, что когда-то сделал Бродский на фотоаппарат «Зенит С» – длинные волосы, обрезанные ниже плеч, бледный, словно заснеженный лоб, настороженный и в то же время сосредоточенный взгляд куда-то мимо объектива фотокамеры.
Она так напоминает на ней Зару Леандер, которая своим низким, почти мужским голосом исполняла любимую песню Иосифа «Die Rose Von Nowgorod» на музыку итальянского композитора Нино Рота.
«Воркутинский» подают на второй путь.
Пора идти.
Плацкарт заполнен наполовину.
В основном едут вахтовики, шахтеры, которые возвращаются из отпусков, и военные. Конец ноября.
В вагоне жарко натоплено, но из окон дует так, что занавески на окнах гуляют и повисают на стаканах в подстаканниках, на которых изображен первый искусственный спутник земли ПС-1 и написано «Миру – мир».
Проводница жалуется Марине, что эти вагоны уже давно пора списывать, а их по-прежнему ставят в рейс. Вот то ли было дело, когда она работала на «Красной стреле». Марина молча слушает рассказ о сыне проводницы, который с семьей живет в Воркуте и работает на шахте «Капитальная», о ее муже, которого она выгнала, потому что пил беспробудно и воровал деньги, о старшей сестре, что всю жизнь проработала проводницей на южных направлениях, а теперь болеет и не может ходить.
Рассказывать о себе не хочется, да, впрочем, проводница и не особо интересуется историей неотрывно смотрящей в окно и лишь изредка из вежливости кивающей в ответ девушки.
