Тракторы просыпаются с петухами,
Петухи просыпаются с тракторами,
Вместе с двигателями и лемехами,
Тишину раскалывая топорами,
И в тумане утреннем по колено
Рокоча, выстраиваются вдоль фронта.
Тишина разваливается, как полено,
По обе стороны горизонта.
Затопляются печи. Дым вьется прямо.
Птицы склоняются над птенцами.
Лес, как гигантская пилорама,
Облака раскраивает зубцами…
Конечно, бывали случаи, когда добраться до Норинской не получалось, и тогда Иосиф оставался ночевать в Коноше у Лидии Шумихиной, племянницы Константина Пестерева (в его доме Бродский жил в Норинской), или у Владимира Черномордика. В милиции, конечно же, знали об этом, но смотрели на это сквозь пальцы.
Все это было, пожалуй, частью какой-то наивной и в то же время циничной игры, которая велась вокруг Бродского еще с 1960 года. В нее вовлекалось все большее количество участников, каждый из которых, разумеется, преследовал собственные интересы, а разная степень их осведомленности в происходящем позволяла выстраивать самые немыслимые сюжетные схемы, наполнявшие события живыми эмоциями и непредсказуемыми коллизиями.
Все это напоминало своего рода хождения, блуждания, как тогда с Мариной Басмановой по ночному Ленинграду, когда безотчетная тревога соперничала с неистовым любопытством, верность с предательством, а самоуверенность граничила с детским инфантилизмом.
Кажется, что очень точно это состояние передано в «Проходящих мимо» уже упомянутого в этом Эписодии Франца Кафки: «Если гуляешь ночью по улице и навстречу бежит, видный уже издали – ведь улица идет в гору, и на небе полная луна, – ты не задержишь его, даже если он тщедушный оборванец, даже если кто-то гонится за ним и кричит; нет, пусть бежит, куда бежал. Ведь сейчас ночь, и ты ни при чем, что светит луна, а улица идет в гору, а потом, может быть, они для собственного удовольствия гоняются друг за другом, может быть, они оба преследуют третьего, может быть, первый ни в чем не виноват и его преследуют понапрасну, может быть, второй хочет убить его и ты будешь соучастником убийства, может быть, они ничего не знают друг о друге и каждый сам по себе спешит домой, может быть, это лунатики, может быть, первый вооружен. Да, наконец, разве не может быть, что ты устал, что ты выпил излишне вина? И ты рад, что уже второй скрылся из виду».
Все может быть… и тут просто надо довериться своим чувствам, собеседовать с собой, ровно как и с теми, кто, начиная с осени 1964 года проложил путь в Норинскую из Ленинграда – Александр Иванович Бродский и Мария Моисеевна Вольперт, Яков Гордин и Евгений Рейн, Анатолий Найман и Дмитрий Бобышев, Михаил Мейлах и конечно же Марина Басманова.
