Грузовики, хоть и редкие, время от времени, обдавая гарью и пылью, прижимают нас к заборам.
Кончаются дома, дорога переходит во вьющуюся между рослыми кустарниками тропинку. В путанице ивовых веток мелькают голубые проблески.
— Речка в городе у нас. — начинаю я.
— …называется Миасс! — хором заканчивают ребята, и мы выскакиваем на каменистый берег реки.
Ребята бросают велосипеды, кидаются к воде. Вода пахнет снегом и приятно холодит разгоряченные руки еще снежным холодком.
— Ярошка, смотри!
Ярошка подскакивает к Ромке: «Ага» — и уносится в сторону, а Ромка, тут же зашвырнув свою «находку», начинает новые поиски.
— Ромка! Во!
— Ого!
Теперь Ярошка зашвыривает осмотренный братом, а значит уже не нужный и не интересный предмет, и снова зарывается в прибрежную гальку. Попадаются плоские, словно отшлифованные, камушки. «Едим блинчики!» Но «блинчики» получаются плохие — воду в этом месте сильно рябит. Камушки вяло, два-три раза подскакивают на гребешках ряби или сразу зарываются в нее. В поисках места поспокойнее мы, прихватив велосипеды, медленно движемся берегом. Когда выходим на чистую воду, кидать камушки уже не хочется — наелись. Я поворачиваю велосипед:
— Ну, теперь поехали на мамины блины.
— Пап, пойдем посмотрим, что он там делает.
— Кто?
— А вон, — указывает Ромка.
В этом месте через Миасс перекинут подвесной мостик. Я помню его с незапамятных времен. С каждым годом в его настиле становится все меньше целых досок, а сам настил все круче и круче выгибается пропеллером. Ближе к тому берегу на мостике стоит мальчишка и странным образом удит рыбу, удилище его подозрительно часто взмывает вверх, и каждый раз мальчик что-то снимает с крючка.
— Пошли посмотрим, — заинтересовался я.
Мы подхватываем велосипеды и осторожно вступаем на шаткие доски. Мостик кряхтит, неровно раскачивается под нашими ногами. Ближе к середине приходится уже цепляться за ржавые проволочные перила. Босой лохматый пацан недовольно поглядывает на нас, но удочка его не перестает с регулярной периодичностью сновать вверх-вниз.
Под мостом, в самой стремнине реки колышутся густые косячки мальков. Видимо, у них время усиленного жора. Рыбак даже не затрудняет себя насаживать наживку — несмышленые рыбешки цепляются на голый блестящий крючок. Наиболее ловкие выскакивают из воды, стараясь ухватить металлическое острие еще до того, как крючок плюхнется в воду. Подвешенная к поручням литровая банка кишит серебристой мелочью.
