— Сходите, извинитесь перед бабушкой, и сегодня же. Ставьте ветки.
— Ладно, — ребята с облегчением кидаются к банке, пытаясь пристроить в нее всю добычу. Вмешиваюсь я, отбираю несколько веток и стеблей, затем беру листок бумаги, подвожу под гусеницу (брать такое чудище руками жутковато). Она скатывается в листок тугим тяжелым кольцом. Бумажку кладу в садок на листья.
— Ма, гляди, — показывает Ярошка на банку вошедшей Наташе.
— Я нашел, — уточняет Ромка.
— Да уж знаю. Вы бы хоть ее на кухню не тащили, — обреченно вздыхает жена, но садится рядом на стул, и мы вместе наблюдаем за событиями в банке.
— Ест! Ест! — радостно вопит Ромка. — Я же говорил — картошка.
— Да тише ты. Напугаешь, — Яроша зачарованно смотрит в банку. — И вовсе это не картошка.
Мы приглядываемся: действительно не картофельный листок, но и не сиреневый.
— Откуда здесь этот листок, Яроша?
Яроша молчит, смотрит в банку.
— Ярошка, лист откуда? — толкает его Ромка.
— Да я по пути прихватил с каких-то кустов.
Переглядываемся с Ромкой. Он кивает в сторону Ярошки, сжимает кулачок и подымает вверх большой палец — молодец.
— Вы бы так ели, — говорит Наташа. — Хватит «кино» смотреть, садитесь за стол. Обедать пора.
Садимся тут же на кухне обедать. Но ребята едва шевелят ложками, косятся на банку.
— Ох, наказание! Принесли на мою голову. Вы своим примером «подружку» вашу заразите. Отощает она у вас. — Наташа берет полотенце и прикрывает банку. — Ешьте сейчас же.
Ребята вздыхают. Что поделаешь? Надо есть. Впрочем, суп замечательный. Ложки стучат о тарелки. Попутно обсуждаем будущие хлопоты. Ведь гусенице надо откормиться, окуклиться, затем должна вывестись бабочка, и необыкновенная бабочка. «Экземпляр», — говорит Яроша. А потом место надо подготовить в коллекции. Да еще…
Вдруг что-то мокро и грузно шлепается на стол.
— О, господи! — произносит жена, зажимает рот ладонью и выбегает из кухни.
Посреди хлебного куска, угрожающе выставив рог, изогнулась наша гусеница.
— Ниче себе! — тянет Ромка и смотрит вверх.
Мы с Ярошей тоже задираем глаза. Над нами мерно покачивается ветка герани.
— По полотенцу заползла, — определяет Ромка.
— Ага. Чуть в тарелку не свалилась.
Мне становится нехорошо от Ярошкиной фразы. Нелепая случайность, и гусеница могла просто-напросто свариться.
— Чтоб сейчас же духу ее не было в доме! — слышится из ванной.
Переглядываемся. Положение серьезное. Киваю ребятам. Они вскакивают и мчатся вон из кухни.
— Ма, ну мама!
