Ни-чё себе! | страница 20

— А пусть он не издевается над животными, пусть нитки не привязывает, пусть соломинками не протыкает! Пусть!..

— Живодер! — крикнул из-за Ярошки Ромка.

— Цыц! — я уже понял, в чем дело.

Последнее время в нашем дворе стали появляться бабочки, мухи и прочие летающие насекомые с привязанными к лапкам или брюшку нитками. На нитках болтались соломинки, бумажки и подобная мишура. Пометавшись в воздухе, насекомые запутывались своими «хвостами» в ветках кустарника или траве и погибали.

— Да кто же это злодействует? — сокрушались жители двора.

Сейчас все прояснилось.

— Так это ты?! — лицо женщины пошло пятнами.

— А что я! — загундел мальчишка. — Он сам мошек ловит и в банки сажает.

— Сам?! Я их изучаю! — Ярошка кинулся в комнату и тут же вернулся с большой лупой. (Она появилась недавно неизвестно откуда, зато исчез неизвестно куда перочинный ножичек). — Вот! Я больше одного экземпляра не трогаю. А ты!.. А ты!.. А ты знаешь, чем кузнечик слышит?!

— Живодер! — снова тоненько крикнул Ромка. — И царапаешься, как девчонка.

Женщина взяла мальчишку за шиворот.

— Мама! Я больше не буду! — вдруг басом взревел он.

— Пошли! — она влепила ему затрещину. — Извините, пожалуйста. Мы пойдем. Извините. Пошли!

Дверь захлопнулась. Рев стал удаляться вниз, пока не растворился в доносящемся с улицы шуме.

— Ты что же, братец, сразу в глаз? Надо предупреждать сначала.

— А я уже предупреждал, два раза.

— Папа, и я предупреждал тоже.

— Да как вы вообще могли поднять руку на человека? — Наташа положила ладонь на Ярошкину голову. — Ну давай, показывай свои тайники.

— Что, опять выбрасывать будешь?

— Пойдем, пойдем, — подтолкнул я Ярошку. — А заодно расскажешь, чем кузнечики слышат. Ну? Пошли, сынок.

Серая тополиная ленточница была в нашей коллекции. Но попала она к нам, видимо, после встречи с воробьем или подобной пичужкой. Крылья бабочки были основательно потрепаны, рисунок на них потерялся и поблек. Получить какие-либо толковые снимки с насекомого не представлялось возможным. В то же время бабочка весьма ценилась нами, потому что за два года, как она к нам попала, больше такой не встречалось.

Тот день выдался солнечным, несколько ветреным. На пляже озера Калды копошилось много народу — о субботу всегда много приезжих. Мы всей семьей обосновались на нашем излюбленном месте — взгорке в конце пляжа, на мягкой гусиной травке.

Солнце припекало, меня основательно разморило, я ткнулся подбородком в пляжное покрывало. И вдруг слышу Ромкино напряженное: «Папа, смотри!» Открываю глаз. Мать честная! Передо мной, сантиметрах в тридцати от носа, сидит долгожданная ленточница и перебирает лапками. Сон мгновенно пропадает. Секунду-другую прихожу в себя. За это время успеваю проклясть себя за то, что аппарат поленился взять. Досталось и Ярошке, который умудрился убедить меня, что ничего интересного нам больше не встретится. Вот тебе и ничего интересного! Осторожно начинаю подтаскивать откинутую руку. Чувствую, как рядом напряглось тельце Ромки. Краем глаза вижу, как Ярошка метрах в двух от нас сделал стойку и затаил дыхание. Итак, подвожу руку, растопыриваю указательный и большой палец, еще миг и…