Этот том под названием «Насекомые» стал в ту зиму настольной книгой старшего сына.
— Да, — поддерживаю я Наташу, — начитается, узнает что хочет, и остудится за зиму.
— Мам! — слышится из-за двери, — а «пожарники», которые у нас во дворе у гаражей, совсем не пожарники, а клопы земляные.
— Да ну! — удивляется Наташа, а вместе с ней и я.
— Папа! — некоторое время спустя зовет Ярошка. — Чем кузнечик слышит?
Я не знаю. Наташа тоже пожимает плечами. Ромка знает.
— Ушами, Ярошка, — уверенно отвечает он, не отвлекаясь, впрочем, от кубиков.
— Сказа-ал, у него и ушей-то нет.
— Уши у всех есть.
— А ты посмотри, знахарь, — сердится Ярошка.
Ромка нехотя бросает игрушки и лезет к брату на кровать. Долго рассматривает картинку, убеждается, что ушей у кузнечика нет, и удивляется:
— Чем же он слушает?
— А я о чем спрашиваю?
Ярошка листает книгу дальше.
— Смотри, бабочка. «Аполлон» называется. Я такую ловил. Она — эндемик.
— Ох ты! — пугается Наташа и тут же сердится. — Я тебе говорила: не связывайся с этой гадостью, мой руки перед едой!
— Да нет же, — досадует Ярослав. — Это значит, он, то есть она, не везде живет, а где-то в одном месте, и их мало.
— Ярошка, смотри, — подталкивает брата Ромка, — а у бабочек тоже нет ушей. Одни усы. Длинные какие! Зачем ей такие? Не знаешь?
— Узнаем, — тянет Ярошка и снова листает страницы…
— Узнает — остудится за зиму, — ободряюще говорю я Наташе, и Наташа кивает головой.
Однако мы ошибались. Едва земля и небо вобрали в себя талые снега, Ярошка, вооружившись скопленными за зиму спичечными коробками, опять начал нырять во двор. А мы снова, прежде чем сесть, — оглядываться на сиденья стульев.
— Запрети ребенку, скажи твердо, как мужчина, — требовала вскоре от меня Наташа.
И однажды, когда я, как мне показалось, набрался твердости, она мне сообщила, едва я переступил порог:
— Полюбуйся.
— На кого?
— Да на сыновей своих. Я прошел в комнату.
Ромка ковырялся в углу около полки с игрушками. Ярошка сидел на кровати и рассматривал свой третий том. Увидев меня, он было дернул головой, но передумал отворачиваться и снова уставился в страницу. И правильно сделал — прятать что-либо было бесполезно. По обеим щекам сына тянулись сверху вниз глубокие царапины, аккуратно подмазанные йодом.
— Здорово! С рысью, что ли, встретился?
Ярошка глуповато ухмыльнулся, но ничего не ответил.
— Ну, что молчишь? Может у «пожарников» когти отросли?
— Да нет, папка, — отвлекся от дел Ромка, — это он…
— Я уже маме говорил, — прервал брата Ярослав.
