Ни-чё себе! | страница 13

— Пошли, — Ромка берет меня за руку.

Мы выходим в коридор.

— Пап, ты не ругай Ярошку. Я сам.

— Сам, сам. Не во вред бы тебе этот пенициллин пошел.

— Не во вред. Я же тоже болею. Смотри, как кашляю: кхе, кхе.

Дверь раскрывается. На пороге стоит медсестра.

— В порядке! — она треплет Ромку по голове и добавляет: — Мужички!

За ее спиной насупленный Ярошка запихивает рубашонку в шорты.

— Ярошка! — подскакивает к нему Ромка. — Я же говорил — и не больно.

— Не больно? А ты попробуй сядь.

— Подумаешь, — Ромка с размаху плюхается на детский стульчик, но тут же подскакивает. — Ой!

Мы смотрим на его испуганное лицо и смеемся. Вместе с нами смеется и он сам.

…Вот так закончились наши укольные страсти. Сейчас, когда дело доходит до уколов, Ярошка не убегает и не прячется, но обязательно требует выйти всем из комнаты.

И мы выходим.

Я и сам понимаю теперь, что переборщил. Не разобрался. Весело шумит телевизор, скачут кадры мультфильма, а в квартире уныло, напряжение, гнетущее и угрюмое, чувствуется во всех ее углах. Рядом, на диване, сидит Наташа и время от времени тяжело вздыхает — Ярошка наказан. Он находится в другой комнате. Ромка — в детской. Смотреть «мультик» Ромке никто не запрещал, однако сын не выходит к «телеку» из солидарности со старшим братом. Тоже считает, что я не прав. Не так заканчивается праздничный день…

А утром все было иначе. На улицах гремела музыка. Теплый порывистый ветер трепал на столбах флаги, и рвались из рук яркие воздушные шары. Шли нарядно одетые улыбающиеся люди, среди них — много пожилых, с орденами и медалями на груди.

Ромка сидел у меня на плече и крепко сжимал в кулачке наполненный газом шар — такой большой, что белый голубь, летящий по его красному полю, казался настоящим. Ярошка вышагивал подле, держась за руку Наташи. В другой его руке мохнатился желтыми ворсистыми лепестками букетик подснежников.

— Ромка, — спросил Ярошка, — а ты знаешь, что такое Вечный огонь?

— Знаю. Это пламя.

— Ха! Забыл, мама про Данко читала? Это — сердце. А почему — вечный?

Ромка чуть задумался:

— Потому что когда обожжешься, долго болит. Вот, — и показал палец, на котором белело пятнышко — след от неудачной попытки погладить носовой платок.

— Ха! Потому что горит целый день. Не знаешь.

Но Ромка не огорчился. Он шел с нами на площадь первый раз.

— Б-бах! Ура! — кричал Ромка и высоко подымал шар.

Весенним разноцветием полотнищ и цветов, сдержанным гулом многих голосов встретила нас площадь Вечного огня. Казалось, весь город пришел сегодня сюда.