Зима. Мороз затейливо разрисовывает окна, в кормушках попрошайничают воробьи и синицы. Самое время скатиться с горки на дощечке или взять лопатку и проковырять в сугробе дырку, а ребята приболели — наковырялись. В садик не ходят, оба дома. Наташа в командировке, поэтому с ребятней сижу я. У Ромки ничего особенного: нездоровится, насморк, горло красное, а вот у Ярошки дела посложнее — температура скачет и прослушиваются хрипы. Врач прописал ему уколы.
Испугать Ярошку трудно. Как-то на пляже поймал стрекозу, и та уцепилась (он потом утверждал — впилась) ему в палец. Так хоть бы что, сбросить с руки, пока до меня ее тащил, и попыток не было. Смелый парень Ярослав. А вот уколов боится. Да кто их не боится? Даже Ромка. А уж о его мужестве и говорить нечего.
Прошлым летом мальчишка-сосед вытащил во двор настоящего живого ужа и попросил Ромку прогулять животное. Мальчишка повязал ужа ему на шею, как галстук, и в таком виде — в трусиках и «галстуке» — Ромка ходил по двору, ужасая своим видом сидящих на скамейках бабушек.
В трусости сыновей никак не обвинишь. Но когда Ярошке ставят укол, младший забивается в угол и оттуда с испугом и жалостью смотрит на вопящего брата, которого я предварительно ищу по шкафам и под кроватями. Найдя, уговариваю, а не уговорив, вытаскиваю из закутка и тащу на процедуру. А что поделаешь? Медсестре ждать некогда. У нее таких еще не один десяток.
Сегодня сестра задерживается. А мне надо в магазин сбегать. Стрелка часов ползет к двум — перерыв скоро. Я решаю: «Была не была. Авось, успею».
— Ярошка, — предупреждаю сына, — придет медсестра, попроси, чтобы меня подождала. Я скоро.
— Я ей скажу, что никого дома нет, и не открою.
— А лучше, — пропускаю я мимо ушей угрозу, — будь мужчиной, не заставляй ждать женщину. Дел-то на минуту.
— Ага! На минуту! А потом не сядешь. Не открою! — кричит мне вслед Ярошка и захлопывает дверь.
Как ни тороплюсь, но «одна нога здесь — другая там» не получается. Везде очереди. Обратно почти бегу. Проскочив площадку первого этажа, отмечаю, что у незнакомой женщины, которая только что прошла мимо, в руках знакомый саквояж.
— Извините! — окликаю я ее. — Вы медсестра?
— Да. А вы папаша, наверное? — откликается она и, не дожидаясь ответа, продолжает: — Уж простите меня, что опоздала. Я сегодня вашу участковую подменяю. Заболела она. Надо и свой и ваш участок обежать.
— Ничего, ничего! Вы извините, — в свою очередь оправдываюсь я. — Магазин закрывается. Вот вас ждать заставил. Пойдемте.
