Здравствуй дорогой друг, сын Лёня.
Вчера получил твоё письмо, за которое большое спасибо, оно как раз пришло, когда хочется поделиться мыслями с другом, который был вместе с нами… громил фашистских извергов, напавших на нашу родину. Лёня, 23 августа при исполнении и защите нашей родины погиб наш горячо любимый сын, друг Жорж. Он отдал свою молодую жизнь… как преданный и верный воин и сын родины. Бой был неравный, нас пять… а фашистских шакал тринадцать штук, из которых мы сбили четыре, и истребители пять шакал. Но мы задачу выполнили, уничтожив крупное скопление артиллерии и живую силу, смешали всё с землей, чтобы им не было повадно впредь. Я пришёл к себе, но ноги были перебиты, и пришлось сесть на пузо.
Лёня, слезы не давали мне жить, как было жаль сына. Он пытался посадить [самолет], в чём сделал ошибку, а если бы прыгнул, то был бы жив, как его штурман и другие… Они славно работали по разгрому фашизма, и прежде чем умереть, разгромили не одну тысячу танков, артиллерии, автомашин и людей, мудаков, которые [пошли] на нас… и их, как верных сынов родины, мы, друзья, никогда не забудем.
Лёня, пиши мне. Желаю тебе благополучно выздороветь и встать в те же ряды, в которых ты был. Привет [тебе передают] и жмут руки… и другие и желают тебе быстрого выздоровления. Жму руку и по-отцовски целую, твой Фёдор.
Два месяца спустя Фёдор Иванов пропал без вести, предположительно погиб в бою на Центральном фронте. Новиков упомянул об этом в письме к Леониду в феврале 1942 года: «Лёня, у меня для тебя плохая новость о Фёдоре, который не вернулся с задания. Уже два месяца о нём ничего не слышно».
А ещё через два месяца Иванов нашёлся в полевом госпитале вдали от линии фронта. Он затем вернулся в авиацию, но его карьера застопорилась: краткосрочное пребывание в статусе «пропавшего без вести в бою» сделало его «неблагонадежным» на всю оставшуюся жизнь. В августе 1964 года отставной лётчик написал письмо в газету «Красная звезда»[65], в котором наряду с рассказом о своей службе упомянул и своих «приёмных сынов, павших героев войны» Жоржа Иванова и Леонида Хрущёва. Письмо так и не было опубликовано. В октябре сняли старшего Хрущёва, и никому не было дела до воинской доблести его сына. Иванов также живописал свою послевоенную судьбу изгоя, которому однажды не повезло оказаться в списках пропавших без вести в бою. Он так и не сумел подняться в звании выше старшего лейтенанта и работал сантехником в маленьком казахском городе Балхаше.
