Лёня, наши боевые вылеты я постарался воскресить и взял справки… о количестве вылетов, они могут пригодиться, когда мы возобновим действия экипажа 11-ой голубой. Эх, это был бы счастливый день в моей жизни и был бы горем для фашистов… Крепко целую, твой друг и радист Николай.
В тяжелую годину люди тянутся друг к другу, возникают крепкие товарищества — чем сильнее беда, тем крепче эмоциональные узы — и близкие отношения, сложившиеся в компании Леонида, есть ещё одно свидетельство того, что младший Хрущёв умел дружить. Как в 3-й авиационной школе, где он навлек на себя подозрения в троцкизме лишь за то, что не донес на своих друзей-инструкторов, так и в 134-м летном полку. Все его сослуживцы знали Любу, бывали в их квартире на Большой Полянке, и оператор Дульцев был непременным участником их субботних дружеских вечеринок.
Одним из таких друзей-сослуживцев был Жорж Иванов, такой же денди, как Леонид. Они часто бывали вместе на балетных представлениях в Большом, и домашних сборищ у Хрущёва Жорж никогда не пропускал. Раненому другу он прислал два трогательных письма. Одно из них, датированное 15 августа 1941 года, было написано всего за неделю до его собственной гибели в бою под Смоленском:
Здравствуй, милый друг Леонид!
Шлют тебе [привет] твои боевые товарищи, а особенный привет от меня, Володи [Голованова], Феди [Иванова], Виктора. Леонид, я на первое письмо твоё… сразу дал ответ тебе во Ржев. Повидимому, оно тебя не застало. Было письмо тебе из Киева. Я их отдал лично пилоту, который доставил вас с места аварии. Одновременно с ним был выслан денежный аттестат… Вещи ваши все собрали и связали и отдали на хранение…
Эх, Леонид, как жалко, что мы не вместе. Поверь мне, дружище, я по тебе скучаю, как влюбленный по девушке. Это кроме всякого смеха. Ты понимаешь, некому сейчас выложить души. Только и поделишься с Федей и Володей, но и тот сейчас уезжает. Остались мы с папашей. Очень скучаю по «музычке»… Ну, это всё потом, как ты всегда говорил.
Недавно я привез первый осколочек. В общем, настроение у всех прекрасное и полно решимости для разгрома фашистской гадины. Тебе пожелаем быстрого выздоровления. Володя тебе напишет письмо отдельно с нового места, я ему дал адрес. Посылаю тебе письмо от Любы из Куйбышева. Оно только что сегодня пришло… Пиши обязательно. С ответом, будь уверен, не задержусь. Крепко целую, твой друг Жорж.
«Папаша» Фёдор Иванов, однофамилец Жоржа, был старшим другом и наставником молодых пилотов. Когда за год до войны Леонид и Жорж пришли в 134-й полк, он, как опытный пилот, взял над новичками шефство. Они называли его «папашей», а он их «сынами». В своих письмах к Леониду он вспоминает, как тихо у них стало после его отъезда: меньше шуток, меньше смеха, а музыки не стало вовсе. Вместо них поселились скорбь и печаль, неизбежные спутники войны и гибели товарищей:
