— Это ж и хорошо, что болит! У ящика вон ни душа не болит, ни тело, так ведь он же — ящик…
На бруствер поднялся трубочный с третьего орудия Трусов — заспанный, помятый. Сергея он, видимо, не заметил — тот сидел на платформе, за казенником, — обратился к Чуркину:
— Дед, где у вас тут подметайло? Дрыхнет небось?
— Что еще за подметайло?
— Да Кравцов. Он же у Тюрина в подметайлах. Скажи, чтоб живо бежал, а то влетит. Взводный уже ругается.
— За что же он ругается? — хмуро спросил Чуркин, окутываясь облаком табачного дыма.
— Умыться забежал, а воды ни капли. Дай, Чуркин, сорок. Курить охота, аж в нутрях пекет. Дай, не жадничай.
— Свой табачок на хлеб выменял, а теперь стреляешь?
— Был грех, страдаю теперича.
Чуркин выбросил окурок на бруствер к ногам Трусова. Трубочный нашел его в траве и, обжигая пальцы и губы, жадно затянулся:
— А ловко ваш Кравцов в придурки определился! Мы, значится, с тобою, к примеру, снаряды таскаем, а он в это время у взводного расписание пишет или у комбата. Видал? Мы — в жаре, он — в прохладе, мы — в холоде, он — в тепле. Кхе, видал? Подметайлом к тому же пристроился — опять выгода, опять кой-чего перепадает. Обед, к примеру, принес, а Тюрин доппаек получил, приложился к нему, масла с печеньем налопался, и суп ему после печенья никак не в охотку. Значит, хлебай, подметайло, первое, навертывай второе. О житуха! Гы-ы…
Такого надругательства над собой Сергей не вынес, выметнулся на бруствер, двинул Трусова в плечо:
— Пошел вон! Могу тебе передать эту должность.
— Тю, с цепи сорвался, что ли? Вот чумной…
Трусов поспешно зашагал прочь, Сергей сел на прежнее место.
— Чего же ты? — спокойно спросил Чуркин. — Командир зовет.
— Не пойду.
— Как так — не пойду? Ты на Трусова ноль внимания — грязный человек.
— Не в Трусове дело. Не могу я прислуживать…
— Ишь ты — «прислуживать»… Кто есть лейтенант Тюрин? Офицер. Так вот, в старой армии каждому офицеру был денщик положен…
— Так тож — в старой армии…
— Погоди, не перебивай. Прикинь: захотелось командиру чайку, к примеру, попить — шлепай сам на кухню. А у него времени, может, — кот наплакал, ему, может, как раз бы надо прикинуть то да сё, о деле неотложном подумать, да о том, как тебе, солдату, полегче справиться с этим делом. Или другое представь — подметает лейтенант землянку. Потеха!.. А если от веника остались будылья одни, иди, значит, командир, ломай себе в кустиках веник. Нет, Сергунек, это не порядок, это срам один.
