Дорога в мужество | страница 46
Давно он вынашивал мечту: добиться, чтобы каждый номер расчета в любой обстановке смог заменить выбывшего из строя. Ведь на фронте случается всякое… Но приступать к этому сразу было неразумно, рискованно.
Лишь убедившись, что каждый из его подчиненных твердо усвоил свои основные обязанности, Бондаревич решился на этот эксперимент.
Два часа Женя работала за наводчика, Асланбеков на ее месте, поменялись местами Суржиков и Чуркин, и только Кристос исполнял свои обязанности. Чуркин досылал снаряд в патронник легко и с каким-то форсом, а стоял-таки неправильно, в опасной близости к казеннику; Суржиков явно хотел блеснуть, торопился и от этого вел ствол рывками; Асланбеков по команде «Огонь!» забывал повышать голос; лишь Женя работала уверенно и точно, будто всегда была наводчиком. Один только раз, заметив вблизи Бондаревича, улыбнулась ему такой лукавой, той, прежней, улыбкой, за которой обычно следовало: «Ну, Стасик, ну миленький, ну помоги», — и стрелки на приборе, принимающем азимут, разбежались.
Теперешние ошибки не пугали Бондаревича. Если удастся заниматься в день хотя бы часа по два, через месяц расчет как бы увеличится вчетверо. Асланбекова, Чуркина, Суржикова можно будет потом помаленьку знакомить с обязанностями командира орудия.
Подробнее о своем намерении он хотел поговорить с расчетом на перерыве, но не успел: шла проводить обязательный утренний осмотр Танечка-санинструктор. Первым ее заметил Суржиков.
— Асланбек, сыграть встречный марш? Над вторым ориентиром, курсом на орудие — Танька-санинструктор, то бишь «мышиные хвостики».
— Ай-вай, Сюржик, — засверкал глазами Асланбеков, — какой злой язык за зубом носишь. Выплюнь, замени тряпка.
— Портянкой, что ль? — разжигал Асланбекова Суржиков.
— Портянка отдам, шинел отдам — шей другой язык. Помощником смертям Танечку называл? Называл. Пупсиком называл? Называл. Зачем еще — мышиным хвостиком? Шакал лает — шакал бьем, Сюржик лает — кого бить будем?
— Прекратите, Суржиков! — строго сказал Бондаревич. — Надо же знать меру.
Танечка подошла, улыбаясь всем сразу.
Невысокая, тоненькая, перетянутая в талии так, что еще немного — и ремня хватило бы на полных два оборота, с косичками, задорно торчащими из-под пилотки, она была похожа на школьную пионервожатую, которая и старается выдержать серьезный тон, приличествующий ее положению, и не может выдержать, потому что это в высшей мере противоречит ее юному естеству.
— Опять диверсантов искать? — скривил гримасу Суржиков, протягивая Танечке вместе с майкой вывернутую гимнастерку. — Через день да каждый день. Ох и надоело же это мероприятие! Жють!