— Иди поздорову, — сказал он ей.
— Да ты смеешься, что ли? — ответила она и вскинула голову. — Отдай мне моего мужа, светлый князь. Довольно ты его мучил прежде, теперь снова настиг?
— О чем ты? Это что, ваша полоумная? — оглянулся князь, но никто даже не улыбнулся.
Лошади попятились, нервно всхрапывая, когда женщина коротко взвыла, а ей — вот тут князь не поверил собственным ушам — ответила воем чуть не половина деревни: парни и девицы, подростки, дети… А вот княжеские охотничьи псы что-то попятились, прижали уши, поджали хвосты, словно услышали настоящую стаю.
— Отдай. Моего. Мужа, — повторила она. — Иначе отсюда никто не уйдет, обещаю. А если что сделаешь с ним, клянусь: не я, так мои потомки найдут тебя, всех твоих чад и домочадцев.
— Перестрелять — и дело в сторону… — подал голос кто-то из свиты.
— Люди же! Не смеете без доказательств! — ответил другой.
— Это вольная деревня, нешто забыли? — крикнул кто-то из толпы.
«Вольная Волчья», — вспомнил вдруг князь. Хотел спросить, откуда такое название, да забыл… а теперь, развернув коня, посмотрел на волка в клетке.
Глаза у него были не волчьи, серо-голубые. И цепочка на шее — он видел такую!
— Отомкните замки, — велел князь, и оборотень, припадая на заднюю лапу, опасливо ступил наземь… и тут же получил по загривку от той женщины.
— Дурак! Говорила тебе не соваться в тот лес, а ты… «Я лучше знаю, я лучше знаю!» Что ты узнал, дубина? На вот, держи!
Она бросила что-то наземь, и волк мигом обратился в невысокого роста сухопарого человека. Дети еще засмеялись, глядя, как он неловко кувырнулся после жениной затрещины.
— Да могу я раз в жизни тебя ослушаться?
— Не мо-ожешь! — радостно заржала та часть деревни, что выла в поддержку.
— Иди домой… Ухитриться надо такой капкан не заметить! Ослеп на старости лет, что ли?
— Да ну тебя, Люта…
Князь смотрел на него — до чего профиль знаком! И коротко остриженные волосы, светлые, с проседью уже… И глаза — словно вчера видел в отражении или…
— Эретор? — негромко окликнул он, и князю показалось, будто спина оборотня-подкаблучника дрогнула. — Это ты?
— Не пойму, о чем ты, князь, — тот обернулся и поклонился не земно, но почтительно.
Они долго смотрели друг на друга в упор, и наконец князь выговорил:
— Он сказал, ты сможешь жить обычной жизнью. А вышло…
— Я и живу обычной жизнью. И вины моей в том, что случилось, нет.
— Я знаю. Он сам и… — князь отвел взгляд. — Думал, я послушный, не как ты. Думал, стану выполнять приказы.
