— Еще бы тебя нагишом-то на грузовике доставили! — гневно повернулся к нему Сережка. — Не признаю таких товарищей, которые бригаду марают и молчат о своих трусах!.. Харитонушка, ты старше всех тут и на стройках бывалый — порядок знаешь… скажи свое слово-олово… Как скажешь — так и быть по сему!
Старик не подозревал, что так далеко зайдет дело и уже в мыслях своих искал, чем бы восстановить мир в бригаде.
— Да ведь мне что… спектакли-то он казал, а не я… Мне пригрезилось, а ему сбылось, — он и в ответе… А я за что купил, за то и продаю… Я так соображаю: прогнать, конечно, проще всего… решили — и кончено: всех и вся — и обедня вся. А только надо и другое помнить: на нашей стройке людей нехватка. И вообще ноне человек стал в цене — вот в чем загвоздка. А насчет Володьки скажу так: не первая, а вторая вина виновата, а уж третью под суд ведут. От безделья и таракан запьет. Работать бы надо — вот что…
— Черного кобеля не вымоешь добела, — крикнул кто-то. — Они — дружки-приятели, дети одной матери, и цена им одна — семишник царскай.
— Ну? — вскочил Сережка Бисеров. — Зато вы чистее светлого стеклышка!.. а с мылом потереть — так ведро грязи намоешь. — Он знал недостатки других и уже брал Володьку под свою защиту.
Поднялся шум, землекопы галдели, а со стороны подходили любопытные. Всяк интереса ради останавливался, а потом, наглядевшись и наслушавшись вдоволь, шел восвояси.
Не замеченные никем, подошли инженер Дынников и секретарь райкома Колыванов Матвей; они стали у покинутого всеми экскаватора и наблюдали, не вмешиваясь пока.
— Божись, соломенна башка, что больше не станешь! — крикнул Харитонушка.
— Извиняюсь, — опять промычал Сенцов. — Зарок даю.
— До выходного, что ли?
— Стерплю и дольше… чай, не алкоголик какой… Сами знаете. С вами же вместе три месяца пустырь расчищал, — а только одно замечанье было.
— Ну гляди, — предупредил старик. — Заметим что — большая тебе неприятность получится, — так и в документе проставим: «уволен со строительства за пьянку, как неисправный элемент…» Ты пей умненько, в меру, чтобы в голове не мутилось.
Харитонушка примостился подле Сережки, с которым любил иногда сцепиться в словесном споре, и теперь раздумывал об экскаваторе вслух:
— Серега, ты как думаешь? Ведь у него вся тягость в хоботке. Лапы тупые и зацепиться ему нечем. Когда земличка тронулась, эта самая стрела в момент свернула его набок. Вот и поскользнулся.
Володькин проступок и перебранка, происшедшая только что, так растревожили Сережку, что он долго не мог успокоиться и, выслушав старика, ответил с раздражением:
