Харитонушка хитро сощурился:
— Да ведь как тебе, дураку, сказать… бывали чудеса, только не в нонешно время, и люди простые верили.
— А ты?
— Я — что, — сказал лукаво старик. — Я лапотной души человек: лыком подшит, оборничком подпоясан, могу и горшку помолиться. Мне что втемяшат — в то и поверую… А тебя вот ничем не проймешь: ты толстокожий… Намедни я встретил такого: уховерт, тебе ровня, и ростом, и умом под стать… Идет по поселку почти нагишом — так, без ничего вовсе, — только на нем и есть что одни трусы в два перста шириной… Еще секунда и те сползут! Бабы, конечно, отворачиваются, барышни шарахаются в стороны, а ему хоть бы что!.. Идет с бутылкой и песню, проклятый, поет: «Нас побить, побить хотели…» И до того пьян, что один глаз поперек стоит, другой закрылся вовсе, а не видит парень на оба. И морщится так, ровно хины нажрался. Милиционер — цап его за крыло: «Ты чей такой? Откуда?» — «Своей дорогой иду, пусти». — «Нет, не пущу, раз в нагом виде». А с поста уйти ему не позволено. Отвел в сторону, сунул под куст: «Лежи». И сам честно-благородно — на свое место. А тот полежал-полежал, соскучился, видно, опять на дорогу ползет, в голове — никакой ясности, — и опять та же песня… Вот как наши-то строители забавляются! — подмигнул Харитонушка.
Сережка Бисеров, слушая молча, уже давно приглядывался к своему приятелю Володьке Сенцову, который сидел от него неподалеку, на скате холма, и все отворачивался, ежился, словно было ему неловко, — недаром, видно, три дня без Сережки гулял.
Когда Харитонушка кончил, Сережка запальчиво спросил:
— Кто это отличился?
— Кто?.. твой закадычный дружок-приятель… Володимером звать. — И старик уличающе ткнул пальцем в сторону Сенцова: — Вот он сидит, полюбуйтесь, гражданы…
Все оглянулись на Володьку с удивлением.
— Вот так прихватил!.. Молодец, Харитонушка! — крикнул один из землекопов и громко рассмеялся, Но смех был явно некстати и сразу оборвался.
По-видимому, и для Сережки Бисерова неожиданны были такие похождения друга, он рассвирепел, схватил ком земли и бросил в Володькину спину:
— Так мы ж тебя, садова башка, по общему положению исключить должны… за моральное поведение! Какая ж это бригада, когда люди пьянствуют и по улицам нагие ходят?!. Что тебе тут, адамов рай, что ли? — набросился он на своего приятеля. — Смешки — смешками, посмеяться и я люблю, а пьянство — дело серьезное: тут всех касается… Тем паче, что на милицию наскочил.
— Ваша воля, ваша власть, — виновато промычал Сенцов. — А только я домой на своих ногах пришел.
