— А-а!.. помню, помню, — просветлела и всполошилась мать. — Так ты звал бы ее к нам.
— Где там! У ней по горло заботы. На вокзал приехала, конференция в городе… Просила тебе привет передать. Люди-то, люди-то наши растут как! А!.. Давно ли таблицу умножения, стишки о весне учили, — а вот, гляди, хозяевами в жизни стали… С нами на равной ноге… И не ждал, никак не ждал встретить!.. Думал однажды: затерялась где-то, — а вот и вынырнула… Рядом с нами теперь работать будет.
И старикам на целый вечер хватило перебирать в памяти прежних учеников своих, кого жизнь разбросала по необъятным просторам.
Мария не знала почти никого из них и, дорожа временем, ушла в свою комнату. Несколько странным показалось ей то, что мать не поинтересовалась узнать: замужем ли эта Надя и есть ли у ней дети?.. В другое время и сам бы отец не преминул сказать об этом. И Мария поняла, что в их отношениях к ней произошла перемена: кое-что они уже обходят в разговоре стороной, умалчивают и ждут…
В день приезда Михаила ей очень хотелось поделиться с матерью, — но откровенной беседы не получилось: в самую последнюю минуту она сробела, застыдилась чего-то и никак не могла подойти к матери или позвать ее к себе. Да и отец был дома. Но теперь она не жалела об этой несостоявшейся беседе…
В часы досуга она читала, просиживая далеко за полночь, позабыв о времени и о себе… Привычный свет лампы освещал комнату, раскрытая книга лежала на столе… Чужой мир чувств и мыслей людей, уже давно сошедших с земного поприща, быстро пленил ее воображение, захватил волю, и, покоряясь течению жизни, водовороту событий и страстей, она забылась, а то, что находилось за стенами комнаты, выпало из ее сознания, как бы перестало существовать… Она опять жила вместе с Анной Карениной, следила за Вронским, видела их лица живыми, озаренными большой, мучительной и тревожной страстью. Все понимая, все близко чувствуя, она с трепетом ждала, что станет с Анной, когда она, у смертной своей постели примирив мужа с Вронским, останется жить?.. События нагромождались, судьба заводила Анну в тупик, откуда не представлялось выхода. И хотя Олейникова знала до этого, чем кончит Анна, то теперь еще ближе, ощутимее были для нее и эта печальная любовь, и страшное бесправие женщины, и одинокая борьба, и бремя страданий, которые неизбежно сломят, раздавят Анну…
Вронский уже уехал из города, она осталась одна, в доме ей страшно, она пробует вернуть Вронского, — но он уехал и не вернется больше никогда…
