— Ну что, друг, — сказал Егорка, — артистами будем или назад брать билеты? Попадешь, попадешь, Димок. Я в тебе уверен, голову даю на отсечение. Давай письмо домой отправим, а потом пошатаемся и Никиту найдем у Большого театра.
Первую ночь в Москве они почти не спали.
— Способные ребята должны играть в шестьдесят шесть, — сказал Владька. — Не умеете? Научу. Садитесь.
— Да неохота, — пробовал отпереться Егорка.
— Ча-адо!
Друзья покорно поднесли стулья. Владька тасовал, ловко сбрасывал карты, матерился и развлекал побасенками. Было смешно. Чем вольнее он держался, тем вроде бы талантливее виделся новичкам. Да и как не талантлив, если вся Москва его знала, ко всем он был вхож и выпивал с самыми популярными актерами кино. Владька удивлял.
Их подстерегало еще не такое.
В одиннадцать часов открылась дверь, и раздался веселый крик:
— Узнаю коней ретивых! Я так спешил.
— А-а, Мисаил, — спокойно обернулся Владька. — Входи, дорогуша, рад тебя видеть не на кладбище.
У порога стоял маленький, лохматый человек в длинном пиджаке, лет сорока пяти. Приложив руку к сердцу, он неожиданно, как бывает в оперетте, вытянулся на цыпочках и запел:
Илюха! Але-ха-а!
Ой да придумано неплохо,
Не пора ли нам пока
Да выпить кружечку пивка,
Ведь дорога до ларька
Недалека-а!..
— Я бесконечно счастлив видеть твою мерзкую рожу, — стал он кривляться, — я стремился сюда как молодой любовник из бульварного романа. Здравствуй, скотина!
— Где ты пропадал? — спросил Владька. — Опять собаку хоронил?
— Морда! — возмутился Мисаил. — За кого ты меня принимаешь? Я актер.
— Ты актер? Мальчики, взгляните на него! Ему детей пугать.
Мисаил открыл дверь и впустил тощую овчарку.
— Ры-ы на него!
— Если ты ее не выведешь, — погрозил Владька, — я убью ее утюгом!
— Попробуй. Это единственный друг моей жизни, если хочешь знать. Ванюша, — назвал он ласково собаку, — теперь ты убедился, как оскорбляют великих артистов? Ры-ры на него!
— Мисаи-ил! — вскочил Владька на койку. — Еще один дешевый трюк, и ты будешь на кладбище. Сибиряки тебя закопают.
— Молись богу, зараза! Стань на колени и поклянись, что ты впредь не обидишь меня и Ванюшку. Ры, ры-ы на него, Ванек!
Владька опустился на колени и дурацки завел глаза, будто собирался молиться, сам же незаметно подтянул за шнурок чей-то ботинок и кинул его в дверь. Овчарка выбежала в коридор.
Вся эта сцена игралась для новичков, быть может, не специально, но смех вокруг вдохновлял Владьку и Мисаила. Все творилось будто по правде, но будто и нет.
