— Ты что — не слыхал, как Эремо ругался с Никифором? Он уже не первый раз приходит жаловаться, будто его прижимают больше, чем других.
Тарасий ничего не ответил. Он только рассеянно взглянул на Бачуа и продолжал слушать. Едва заметная улыбка скользнула по его губам. С минуту он еще постоял у дверей, потом прошелся взад-вперед по комнате и остановился перед Бачуа:
— Ну-ка, быстренько разыщи Джишкариани и Микадзе и вместе с ними сюда! Как на крыльях! Мигом!
— Да ты сначала объясни, в чем дело.
Тарасий схватил его за плечи и подтолкнул к двери:
— Быстрей, говорю! Одна нога — здесь, другая — там!
Хороший выдался денек! Рано посеянный райграс нетерпеливо пробивался из-под земли. Черные весенние пашни нежились под лучами апрельского солнца. Воздух был напоен свежим запахом чернозема. Цвела алыча. Персиковые деревья стояли в розовом цвету. Весенняя истома разбирала людей, дрема наливала тяжестью веки. Приходилось делать над собой усилие, чтобы работать.
Село готовилось к пахоте и севу. Во дворе Георгия Джишкариани была устроена колхозная кузница. Голый по пояс, покрытый сажей Кирилл Микадзе хлопотал у горна. Он то и дело разнимал трех мальчишек, которые ни за что не хотели уступить друг другу кузнечные мехи. Мальчишки толкались, отпихивали один другого и могли развалить наскоро сложенный горн. Хороший выдался денек!
Девушки и молодые женщины сажали ранние овощи. В черных бороздах приманчиво белели женские ноги — за зиму с них сошел загар. Звонкий смех разносился по полю.
Дахундара возился около дилижанса. Он запряг лошадей, кинул мешок с сеном на козлы, стянул проволокой ослабевшую шину заднего колеса. Все было готово, можно трогаться, но он еще медлил — не мог отвести взгляда от расшалившихся на солнце девушек.
— А чтоб вас всех!.. Чему вы смеетесь? Да отпустите вы меня, замолчите наконец! — сердился он и все крутился вокруг да около, словно привороженный.
Хороший выдался денек!
В такой день кровь кипит в жилах и сердце, кажется, готово вырваться из груди. Ласковое тепло вешнего солнца лилось с безоблачного неба на Земоцихе. Но одному жителю села этот ясный, яркий день готовил грозу.
Барнаба Саганелидзе изменился в лице, увидев входящих к нему в ворота Бачуа Вардосанидзе, Георгия Джишкариани и бывшего своего батрака Кирилла Микадзе. Эти три человека были выделены сельсоветом для того, чтобы описать хозяйство Барнабы Саганелидзе. Никто не знал, что означает эта неожиданная опись. Бледный и встревоженный, Барнаба по пятам ходил за непрошеными гостями и деланно улыбался.
