На восходе солнца, наспех позавтракав, они вышли из дома. Дул резкий, холодный ветер. На дороге после ночного дождя стояли большие, подернутые тусклой рябью лужи. Ветер хлестко срывал с них водяную пыль, швырял навстречу — прямо в лицо. Жесткие листья лавров с сухим шелестом трепетали, бились на ветках, словно силясь оторваться и куда-то улететь. Около мельницы Тарасий и Бачуа нагнали Меки. Тот шел, согнувшись под огромным мешком кукурузы.
— Здравствуй, Меки! — сказал Тарасий.
— Здравствуй, — угрюмо отозвался парень.
— Почему не приходишь на собрания батраков? Ведь звали тебя, да не один раз.
— А что мне делать на тех собраниях? Не слыхал разве: я ведь приемный сын Эремо!
И Меки свернул к мельнице.
Тарасию стало не по себе — сколько злости и горечи прозвучало в этих словах Меки.
— Постой! — крикнул он вдогонку Меки, но тот даже не обернулся.
Село просыпалось. Позванивали колодезные цепи. Во дворах уже хлопотали женщины — они кормили индюшек тестом, доили коров. Младший сын Аслана Маргвеладзе, Бичи-Бичи, еле сдерживал рвавшегося к корове теленка.
— Укороти веревку! — сердилась на мальчика мать.
Аслан сидел во дворе, обложившись связками прутьев, и плел корзину. С того дня, когда Аслан сбежал с собрания основателей артели, Тарасию ни разу не довелось встретиться и поговорить с ним. Поэтому сейчас он не удержался — к первым же словам примешал капельку яду.
— Как здоровье твоего брата, Аслан? — спросил он с улыбкой. — Не выздоровел еще?
— Да ладно тебе, Тарасий!.. Какой ты все-таки — пустяка не можешь простить человеку…
— Ну, а к нам ты собираешься вернуться?
— Что тебе сказать, Тарасий? Если по правде, то хочу поглядеть на вас сначала со стороны… Ты уж не обижайся.
— Дело твое, Аслан. Только как бы потом проситься не пришлось.
— Думаешь, так повернется?
— Обязательно так повернется! Слыхал поговорку: рыба ищет где глубже, а человек — где лучше… Ну — счастливо!
— Будь здоров, Тарасий! Хороший ты человек, ей-богу, вот только любишь иногда посмеяться над соседом.
— Напрасно ты с ним столько возишься, — сказал Бачуа, когда они отошли от двора Маргвеладзе. — Он так и будет канитель тянуть!
— Ты думаешь? — взглянул на него Тарасий. — Нет, дорогой мой Бачуа! Я уверен, что Аслан скоро перестанет колебаться. И знаешь, когда это случится? Как только наша артель снимет первый урожай! Тогда и увидит Аслан, с кем ему лучше быть — с нами или с Барнабой, которому он слепо во всем подражает.
Первый год, первый урожай! Тарасий хорошо понимал — полновесный початок молодой кукурузы лучше всяких слов убедит маловеров.
